спрятались в канаве за старым тополем, густо обросшим терновником. Укрытие оказалось весьма удобным и было хорошо замаскировано. Отсюда великолепно просматривались вся улица, сад и вилла.
Ожидание длилось недолго. Через несколько минут послышался легкий шум, и между серебристыми тополями показался сверкающий хромом и стеклом «Крайслер». Автомобиль остановился перед виллой. Первым согласно уже известной церемонии из машины выскочил Спортсмен. Сегодня на нем был элегантный светлый костюм, а глаза закрывали темные солнцезащитные очки. Он подобострастно подал руку деду Куфелю, и тот выкатился из автомобиля с такой изысканностью и достоинством, будто всю жизнь только и делал, что раскатывал на шикарнейших лимузинах. И вообще дед Куфель держался как английский лорд или миллионер.
На заднем сиденье «Крайслера» находилось что-то очень большое и белое, но что именно, было непонятно. Издалека этот предмет напоминал собой холодильник либо окрашенный в белый цвет ящик.
— Что это может быть? — изнывала от нетерпения Гипця.
Кубусь поднес палец к губам, призывая к молчанию. Он был так увлечен происходящим, что Гипцю просто разбирал смех. Она фыркнула, словно кошка, раз, другой, но подавила приступ веселья, увидев на улице направлявшегося к вилле Толуся Поэта. Гипця тихонько тронула локтем Кубуся.
— Смотри!
Кубусь даже рот разинул от удивления. И было чему удивляться! Толусь Поэт выступал в новом облачении. На нем был старый, много раз латанный рабочий комбинезон, голову прикрывал берет, а в руках он крепко держал ящик с инструментами.
Ну и ну! Такого юные детективы и ожидать не могли. В таком наряде Толусь Поэт еще никому не встречался.
— Начинается! — шепнул Кубусь.
В новом убранстве Толусь Поэт выглядел как огородное пугало. Его тонкие ноги торчали, как палки, из чересчур коротких штанин, а волосатые руки напоминали грабли. У живой изгороди около виллы Толусь остановился и, поставив на тротуар ящик с инструментами, вынул из кармана небольшой томик. Лицо его обрело кроткое, вдохновенное выражение, губы быстро зашевелились, а свободная рука стала описывать в воздухе затейливую траекторию, словно он хотел поймать невидимую бабочку или погладить кого-то по голове.
Картина была необычайно трогательная. Перед началом таинственной операции один из главных ее участников читал вслух стихи!
— Фантастика! — прошептал восхищенный Кубусь.
— Это фантастически смешно! — Гипця прикрыла ладонью рот, ее душил смех.
Кубусь сердито посмотрел на нее:
— Успокойся. Увидишь, что сейчас начнется.
В это время из сада вынырнул Спортсмен и, остановившись в воротах, внимательно огляделся по сторонам. Увидев Толуся, он тихонько свистнул в два пальца. Толусь очнулся. Подав Спортсмену знак, он поднял ящик и неспешным шагом приблизился к воротам. Через минуту оба они исчезли за углом дома.
— Это фан-та-сти-ка, — прошептал Кубусь. — Кажется, я начинаю что-то понимать.
— А я ничегошеньки не понимаю, — проговорила Гипця с дрожью в голосе от донимавшего ее смеха.
— Успокойся, а не то отошлю тебя домой. Угроза подействовала. Гипця ненадолго успокоилась.
— Ты видела инструменты? — шепнул ей Кубусь. — Они станут что-то ремонтировать, понятно, только для отвода глаз.
В этот момент из дверей дома высыпала куча ребятишек, а вслед за детьми вышли Толусь Поэт и Спортсмен. Вся эта компания подошла к автомобилю. Толусь отворил дверцу и с помощью Спортсмена вытащил покрытый белой эмалью ящик.
— Это газовая плита, — заметила Гипця, — такая же, как у нас дома.
Великолепная новехонькая газовая плита поплыла к вилле, покачиваясь на плечах Толуся Поэта. Дети остались у автомобиля. Малыш Томек нажал кнопку сигнала. Гармоничный переливчатый гудок прозвучал как призыв, и в дверях дома показался дед Куфель. Старик вынул из футляра фотоаппарат и, как заправский американский турист, начал щелкать все, что попадалось ему на глаза: сад, дом, детей, деревья, пани Пилярскую, невесть откуда взявшуюся дворнягу… Наконец, отщелкавшись, он громогласно объявил:
— Теперь можем ехать! Прошу садиться в автомобиль.
Со старомодной учтивостью он подал руку пани Пилярской и, легко ступая, почти танцуя, проводил ее к машине. Пани Пилярская сияла от радости.
Детей уговаривать не пришлось. Словно туча саранчи, они облепили машину. Трудно было представить, что вся семейка сможет разместиться в автомобиле, но «Крайслер» оказался необычайно вместительным. На переднем сиденье возле Спортсмена пристроились Томек и парочка карапузов. Во втором ряду на откидных сиденьях уселись девочки, а сзади пани Пилярская и дед Куфель посадили к себе на колени двух самых младших членов этого многочисленного семейства.
Томек еще раз нажал кнопку сигнала. Детвора взвыла, как ватага краснокожих, дед Куфель подкрутил усы, пани Пилярская побледнела от волнения, а Спортсмен невозмутимо нажал на стартер. Автомобиль тронулся с места и поплыл по солнечной улице, словно гондола по венецианскому каналу.
В доме остался только Толусь Поэт с газовой плитой. Почему именно Толусь? Этого юные детективы еще не уразумели.
Глава XLI
ПРЕРВАННЫЙ КОНЦЕРТ
Время приближалось к полудню, и спокойная до этого тополевая аллея ожила. Появились празднично одетые люди, старые бабуленьки семенили в костел, держа Библии в стиснутых ладонях. С оглушающим треском проскакивали улицу недисциплинированные мотоциклисты. Появились женщины с детскими колясками, бесцельно слоняющиеся подростки.
Никто, однако, и не подозревал, что на тихой вилле по соседству происходит нечто такое, отчего у юных детективов голова шла кругом. На вилле творились загадочные дела.
Из открытого окна доносились звуки фортепьяно. Пассажи без передышки следовали один за другим, а невидимый пианист все ускорял и ускорял темп. Вскоре, однако, сквозь гармонию фортепьянной музыки стали пробиваться иные звуки. Поначалу казалось, что это дятел долбит дерево в соседнем саду либо кто-то на кухне пестиком отбивает мясо. Но вскоре юные детективы пришли к выводу, что в доме Пилярских кто-то долбит стену.
— Работают, — шепнул Кубусь. — Я говорил тебе, что так и будет.
— Но они ведь не могут разрушить дом, — заметила Гипця.
— Они все могут. Они даже могут взорвать этот дом.
— Так, может… — Гипця ненадолго задумалась. — Может, нужно вызвать полицию?
Кубусь остолбенело уставился на нее.
— Ты что, с луны свалилась?! Мы в каком-нибудь шаге от великого открытия, а ты… Эх… — Он безнадежно махнул рукой. — С тобой всегда так…
— Потому что мне жаль Пилярских. Это такие хорошие люди.
— Надеюсь, что дом они не взорвут, — успокоил Гипцю Кубусь.
Звуки долбежки становились все громче. Чувствовалось, что кто-то яростно ломает стену. Прекратилась и игра на фортепьяно, а в открытом окне показалась голова пожилой дамы. Это была полнолицая, седовласая пани со сварливым взглядом. Голова ее была в бигуди, а плечи покрывал шелковый халат, разрисованный крупными красными цветами.
Дама осмотрелась, с минуту прислушивалась, а потом закричала раздраженным голосом:
— Даже в воскресенье человеку не дают покоя! Разве вы не слышите, что я упражняюсь на фортепьяно?
