— Работа окончена, — прошептал удивленный Кубусь.
— Вот видишь, — вмешался Ленивец, — а ты так на меня кричал.
Кубусь смотрел на него невидящими глазами.
— Ленивец, теперь мы должны не спускать с них глаз, — проговорил он, акцентируя каждое слово. — Это уже у них…
— Что «это»?
— То, что они искали. Смотри во все глаза, а я возвращаюсь на свой пост. Только умоляю тебя, не увлекайся малиной, а то можем потерять все.
Глава XLIII
КОМУ ОН ЗВОНИЛ?
Не успел еще Кубусь добежать до улицы, как услышал тонкий голосок Гипци. Укрывшаяся в кустах девочка негромко напевала.
«Что-то стряслось», — подумал Кубусь и предусмотрительно спрятался за куст терновника. И тут же он увидел на тротуаре Усика, который мчался изо всех сил, словно от кого-то убегал. Американец был очень бледен и сильно нервничал. Он миновал Кубуся, не обратив на него внимания. Кубусь в отчаянии махнул рукой Гипце, подзывая ее к себе. Девочка высунула из кустов голову и через мгновение уже трусцой перебегала улицу.
— Дуй за ним и не отставай ни на шаг, — сказал он, приглушив голос.
— Слушаюсь! — насмешливо ответила она и двинулась было за американцем, но Кубусь удержал ее за руку.
— Послушай, они уже закончили работу. Этот гангстер мог что-то вынести из виллы.
— Понятно.
— У тебя необыкновенно важное задание!
— Понятно.
— Я остаюсь еще на посту.
— Хорошо.
— Держись! — Он хлопнул ее по плечу. — И смотри, чтобы тебя не охмурили.
— Будь спок, — бросила она весело и двинулась по тротуару за Усиком, латаный костюм и потрепанная фуражка которого еще виднелись вдали.
Кубусь Детектив огляделся, не наблюдает ли кто за ним, выждал немного и вернулся на свой наблюдательный пост в кустах. Он снова видел перед собой виллу и сад. Из правого крыла дома через открытое окно лилась теперь свободная и широкая мелодия старого вальса. В левом крыле царила вызывающая беспокойство тишина.
«Что это может быть? — с лихорадочной торопливостью размышлял Кубусь. — Почему в квартире остался Толусь Поэт? Может, они пока еще не вынесли из дома то, что искали? А может, Толусь остался, чтобы замуровать сквозную дыру, которую он пробил в стене? И почему Усик был ужасно бледен и страшно нервничал?»
Нет, этого не смогли бы объяснить даже самые опытные детективы. Поэтому оставалось только ждать и терпеливо наблюдать за виллой.
Прошло около четверти часа, а может быть, и полчаса, но вокруг ничего не менялось. Так же продолжала играть пианистка, а в квартире Пилярских царила тишина.
И вдруг сад, сонно дремавший днем на жарком солонце, заметно оживился. Кубусь вздрогнул, увидев показавшегося из-за угла Толуся Поэта. Он уже умылся и почистился, сбросил с себя рабочий комбинезон и был теперь в вельветовых брюках и клетчатой рубашке, Толусь тянул за собой полосатый шезлонг. Он вышел из дому так спокойно и взирал на окружающее таким равнодушным взглядом, будто перед тем всего лишь чистил картошку либо разгадывал кроссворд.
«Вот хитрец! — восхищенно отметил Кубусь. — Изображает человека, приехавшего погостить на воскресенье!»
Юный детектив не ошибся. Толусь расставил шезлонг в тени под серебристой елью и, сияв башмаки, удобно в нем устроился. Затем он вынул из кармана небольшой томик.
«Бессовестный, — нервничал юный детектив, — тут такие дела творятся, а он читает стихи!»
Кубусь никак не мог понять, пытается ли Толусь втереть кому-либо очки этим представлением или на него временами действительно находит вдохновение.
Но тут в аллее появилась Гипця, и Кубусю стало ясно, что случилось нечто чрезвычайно важное. Девочка свернула в кусты и вскоре была уже рядом с шефом. Она тяжело дышала, и голос отказывался ей повиноваться.
— Улизнул? — спросил раздосадованный Кубусь.
— Нет… Но, в общем-то, да.
— Давай по порядку.
Гипця немного остыла и приступила к рассказу:
— Сначала он позвонил из телефонной будки на Парковой…
— Кому?
— Не имею представления. Погоди, не перебивай… Позвонил и с кем-то разговаривал, но недолго… Потом пошел в «Августинку».
— С кем-то встретился? — вмешался нетерпеливый Кубусь.
— Ни с кем не встречался. Выпил две рюмки и две чашки кофе.
— Значит, нервничал.
— Очень нервничал, даже руки тряслись… Потом позвонил еще раз.
— Туда же, что и раньше?
— Откуда мне знать! Я же говорю, что звонил из телефонной будки. У меня ведь нет аппарата для подслушивания. Разговаривал совсем недолго… И снова вернулся в «Августинку». Выпил две рюмочки и две порции содовой со льдом…
— Что это может значить?
— Это значит, что разнервничался еще больше, потому что опрокинул бутылку лимонада. А потом позвонил еще раз…
Кубусь потер ладони.
— Кому он мог звонить? Гипця развела руками.
— Не могла я подойти к будке, он бы меня заметил. А потом он остановил проезжавшее такси, сел в него и уехал.
— Куда?
Гипця нетерпеливо прикрикнула:
— Не задавай глупых вопросов! Откуда мне знать, куда он поехал! Будь я невидимкой, села бы к нему в такси. А так… — Гипця тихонько захихикала. — Говорю тебе, это было очень смешно.
Кубусь глубоко задумался. Размышляя, он так сильно потирал щеку, что, казалось, даже кожа скрипела.
— Костями чувствую, что-то у него не получается. Либо они нашли то, что искали, либо не нашли. И Усик нервничает либо потому, что нашли, либо потому, что не нашли. Но, тысяча чертей, почему Толусь Поэт не волнуется, а читает стихи?
— Потому что он другой. У него художественная натура.
— Да… — вздохнул Кубусь, — кожей чувствую, что мы снова в тупике и ничего не знаем. Нужно еще подождать.
— Ох, — вздохнула Гипця, — с меня уже довольно этого нудного постоянного ожидания. Я иду обедать, а потом приду тебя подменить.
— Хорошо, — согласился мальчик. — Детективы тоже люди и должны питаться. Возвращайся поскорее, а то у меня от голода под ложечкой сосет.
