что повалил нас на землю.
– Не-е-ет! – дико закричал он. – Н-е-е-ет!
– Тащите его на поляну! – приказал дядя Коля. Мы поволокли Сяву. За руки, спиной вперед. Дядя Коля шел следом.
– Кидайте здесь! – сказал он.
Мы опустили Сяву на землю лицом вверх. Я встал коленями ему на грудь. Чиба навалился на ноги. Дядя Коля руководил.
– Руку держите, руку! Сява сцепил пальцы. Мы с трудом разорвали их. Дядя Коля подсунул обрубок бревна.
– Прижимай!
Осина схватил Сявину кисть и надавив на нее всем телом, прижал поперек бревна. Сява выгнулся, пытаясь высвободиться.
– Суки! – кричал он. – Суки! Беспредельщики! Дядя Коля склонился над ним.
– Все еще хочешь быть героем? Сява отчаянно брыкался, чуть не сбросив меня на землю.
– Сука ты, Боцман! Пидор! – закричал он. – Ну убей меня, сука! Убей! Все равно ничего не скажу! Сдохну, а не скажу. На лице дядя Коли не дрогнул ни один мускул.
– На счет сдохнуть – мысль хорошая, спокойно произнес он, – только не сразу. Умирать ты будешь медленно.
Дядя Коля встал на колени. Установил полотно ножовки на запястье Сявы. Сява, подо мной, задрожал. Крупные капли пота градом катились по его лицу.
– Хочешь быть героем? Ну так будь,
– А-А-А-А! – дико выл Сява.
Зубья ножовки рвали человеческую плоть. Сява бился подо мной. Я едва мог удержать его.
– А-А-А-А!!
Его вой сверлил уши. Тошнотворно теплые сгустки упали мне на лицо и поползли по щеке. Мне казалось, что я сейчас сойду с ума, если не вытру их, но я не мог отпустить Сяву. Ножовка безостановочно шныряла вперед-назад, снова вперед и снова назад… Сява обмяк. Вой оборвался. В наступившей тишине я услышал как хрустит перепиливаемая кость.
– Все! – выдохнул дядя Коля.
Кисть лежала на земле, возле бревна. Сявина рука без нее выглядела странно. Как-то недоделано. Кровь толчками выливалась из нее, образуя на траве тускло блестевшую лужицу. Чиба встал и шатаясь побрел к кустам.
– Глянь, он не сдох там? – сказал дядя Коля.
Я посмотрел на Сяву, его лицо отливало мертвенной синевой. Надо было проверить пульс. Я с трудом перебарывая себя протянул руку. Ощутил слабое биение.
– Вроде, нет… Из-за кустов донеслись лающие звуки. – Чибу вырвало. Дядя Коля бросил мне резиновый жгут.
– Перетяни, пока вся кровь не вытекла.
Осторожно, стараясь как можно меньше касаться руки, я затянул жгут. Кровотечение резко уменьшилось. Осина сидел на корточках и остановившимся взглядом смотрел на бревно. Вернулся Чиба. Не доходя нескольких шагов он споткнулся и тяжело осел на землю, хватая воздух открытым ртом.
– Вадик, надо ямку вырыть, – сказал дядя Коля.
Я поднял на него глаза. Дядя Коля жадно курил, держа сигарету кончиками окровавленных пальцев. Когда он затягивался, огонек сигареты разгорался, освещая его лицо: острый нос, выпирающие скулы и темные провалы щек.
– Какую ямку? – механически переспросил я. Дядя Коля раздраженно отбросил окурок.
– Могилу, Вадик, – ответил он. – Могилку. Я встал. Ноги затекли. Преодолевая боль я сделал несколько шагов.
– Чибу тоже возьми, – бросил мне в спину дядя Коля. Я пошел к Чибе.
– Вставай, – сказал я ему.
Чиба непонимающе посмотрел на меня. Мне показалось, что он словно похудел. По крайней мере не было на щеках его вечного кирпичного румянца. Я схватил его за руку, потянул вверх. Чиба поднялся. Я толкнул его в спину.
– Шагай!
Чиба спотыкаясь, пошел к машине. Я – за ним. Длинный сидел возле «УАЗика» и курил.
– Закончили? – спросил он, увидев меня. Я не отвечая вырвал у него сигарету. Глубоко затянулся.
– Да ты говори, закончили? – потеребил меня длинный.
– Лопаты дай, – ответил я ему.
– Сейчас, – засуетился Длинный. Он полез в машину и вынул из нее три лопаты – две штыковые и одну совковую.
Я взял штыковую и, волоча ее за собой, отошел от «УАЗика метров на пять. Обоими руками взялся за ручку и с размаху всадил лопату в землю.
– Здесь.
– Погоди, – остановил меня Длинный. – Давай сначала дерн уберем.
Мы очертили лопатами прямоугольник метра два на полтора. Потом разделили его на квадраты. Каждый квадрат дерна аккуратно вынимали и складывали в сторонке.
– Чиба, иди сюда! – позвал я, когда с дерном закончили. – Копай!
Чиба безучастно подчинился. Мы быстро выбрали верхний, черный слой. Дальше пошла глина. Мы с Чибой обдалбывали ее. Затем в яму спрыгивал Длинный с подборкой. В это время я отдыхал. Несколько раз оглядывался туда, где остался Сява. Дядя Коля и Осина сидели возле него на корточках. Что-то негромко спрашивали. Сява отвечал, слабым, прерывающимся голосом.
В один из таких перекуров я сидел на земле, вытянув перед собой ноги. Услышал приближающиеся шаги. Кто-то подошел сзади и остановился. Чиркнула спичка. В воздухе резко запахло табаком. Догоревшая спичка упала передо мной. Я не обернулся.
– Длинный, дочищай и хорош – произнес за моей спиной дядя Коля. Длинный разогнулся в яме. Вытер со лба пот.
– Да я, Боцман, и сам так хотел, – сказал он. Ему, похоже, очень хотелось поговорить.
– Вадик, иди Андрюхе помоги, – сказал мне дядя Коля.
Я нехотя встал. Неописуемая, какая-то вековая усталость, давила меня к земле.
Сява лежал на прежнем месте. Он не шевелился. Кровь на земле уже успела почернеть и свернуться.
– Берись за плечи, – сказал Осина. Я ухватил Сяву за рубашку. Осина взял за ноги.
– Поднимаем, сказал он.
Сявина рубашка задралась, обнажив белое, без единой кровинки, тело. Я перехватил, комкая ткань в кулаке.
– Понесли, – сказал Осина, и мы понесли, широко расставляя ноги и приседая под тяжестью тела. За нами, по земле, тянулся кровавый след.
– Заноси! – морщась бросил Осина.
Я занес голову Сявы и мы уложили его на кучу вынутой земли. Осина уперся в него руками.
– Толкай!
Мы столкнули Сяву в яму. Я услышал как его тело ударилось в дно могилы. Раздался громкий стон. Я вздрогнул. Наступил на кучу земли и заглянул к нему. Сява лежал на спине. По его измазанному кровью и грязью лицу катились слезы. Дядя Коля ногой спихнул в яму несколько крупных комков глины.
– Засыпайте, – сказал он.
Осина взял лопату. Поддел снизу кучу земли и обрушил ее в могилу. Из могилы донеслось тихое всхлипывание.
… Я остервенело кидал землю. Я торопился засыпать могилу. Плач Сявы звучал у меня в ушах.
