– Твой отец звонил.
– Когда?
– Днем, часа в два.
– Что он сказал?
– Спрашивал как ты. Он по телевизору услышал о том, что дядю Колю убили.
– Ну ты его успокоила? – спросил я. Юля выглянула из спальни.
– А ты лучше спроси, – я сама спокойна? Я скривился как от зубной боли.
– Юля, ну не начинай, не надо…
Юля недовольно замолчала. Принесла мою рубашку. Положила ее на гладильную доску. Включила утюг.
– Что еще отец говорил? – примирительно спросил я.
– Просит Темку на выходные привести, – необорачиваясь ответила Юля. – Соскучился говорит.
– Давай отвезем, – сказал я. – Ты не против? Юля пальцем попробовала утюг. Ойкнула и ответила:
– Не против.
– Тогда я в субботу и отвезу, – обрадовался я. Пойду скажу Темке.
Темка играл в своей комнате. Что-то возил по полу, тихо бормоча себе под нос. Заслышав шаги за спиной он воровато оглянулся. Увидел меня и поспешно задвинул игрушку под кровать. Меня это задело. Темка еще никогда и ничего не скрывал от меня.
– Что это у тебя? – спросил я.
– Ничего, – ответил Темка загораживая игрушку спиной. Я присел возле него на корточки.
– Ну покажи мне, что это за «ничего», – улыбаясь попросил я. Темка упрямо набычившись не сдвинулся с места.
Я почувствовал раздражение и обиду. И продолжая натянуто улыбаться, взял Темку за плечи и отодвинул в сторону. Под кроватью стоял корабль. Мой корабль. Красное чудо с белоснежными парусами.
«Так вот в чем дело», – понял я. Темка взял корабль без спроса. Не удержался. А теперь боится, что его будут ругать.
Темка виновато засопел. Мое сердце растаяло от любви к нему. Раздражение исчезло без следа.
– Тебе нравится корабль? – спросил я.
– Нравится! – горячо ответил Темка. – Очень нравится! – и подумав, застенчиво добавил– Он такой красивый…
Я смотрел на него и видел себя. Это странное чувство, когда в другом человеке, в ребенке, ты узнаешь себя. Вот тогда то и приходит понимание, что для тебя самое дорогое на свете. Не деньги. Нет. Даже не жизнь. Этот ребенок.
– Тогда он твой, – сказал я. – Дарю. Темка поднял на меня засиявшие глаза.
– Правда?
– Правда, – подтвердил я.
Такая радость была написана на лице Темки… Ради таких моментов стоит жить. Я тоже почувствовал себя счастливым, впервые за долгое время. Я обнял Темку. Он доверчиво прижался ко мне.
– Поедешь к бабушке и дедушке на выходные? – спросил я.
– Поеду! – запрыгал Темка. – Бабушка мне торт обещала купить!
8
Невысокий, тщедушный на вид человек встал у гроба. За спиной его маячил круглоголовый крепыш с наглым, самоуверенным лицом. Чиба пихнул меня локтем.
– Смотри, сам Захар приехал, – прошептал он.
– Вижу, – ответил я.
– А он знает, кто Боцмана завалил? – спросил вдруг Чиба. Я резко повернулся к нему.
– Что? Боцмана беспредельщики завалили! Понял?
– Понял, понял, – поспешно ответил Чиба. – Как скажешь.
Я внимательно посмотрел на него. Впервые Чиба заговорил о смерти Боцмана. И как заговорил!
Захар опустил голову, собираясь с мыслями. Наглый крепыш настороженно оглядывался по сторонам.
Захар вскинул голову. Обвел взглядом сгрудившихся вокруг могилы. Шум и разговоры стихли, как оборвались. В наступившей почтительной тишине Захар заговорил:
– Сегодня мы провожаем в последний путь Колю Боцмана. Он был достойным человеком. Его не сломала тюрьма. И выйдя на волю, он не забывал о своих братьях. Подлые крысы убили его. Но я хочу при всех пообещать тебе, Коля: мы отомстим за тебя! Прощай! Захар отступил в сторону. Крепыш следовал за ним как тень. Прозвучала негромкая команда:
– Опускай!
Оркестр грянул похоронный марш. Гроб медленно пополз вниз. Накренился на бок, на секунду застряв. И как-то вдруг провалился, тяжело ударившись о дно могилы. Захар наклонился, взял горсть земли.
– Прощай, Коля, – негромко произнес он. Комки земли гулко простучали по крышке гроба.
Следом к могиле двигались остальные. Каждый брал горсть земли и бросал ее вниз. Я подошел одним из последних.
Кладбищенские рабочие молча взялись за лопаты. Музыканты начали собирать инструменты. Самые нетерпеливые из пришедших на похороны потянулись к своим машинам.
Анна, вдова дяди Коли, одиноко стояла возле могилы. В траурном платье и косынке она походила на черную, печальную птицу. Мне захотелось сказать ей что-нибудь. Как-то утешить. Я протиснулся к ней.
– Анна, – я коснулся ее плеча.
Она вздрогнула, как от электрического удара. Резко обернулась. Глаза яростно сверкнули, увидев меня.
– Не-на –ви-жу, – прошептала Анна. – Не– на-ви-жу. Я опешил от неожиданности.
– Что?!
– Ненавижу! – громко повторила Анна. – Это вы его убили! Вы! Ненавижу вас! – и вцепилась в отвороты моего пиджака.
«Она знает» – пронзила меня страшная догадка. Ноги враз ослабели. В желудке образовалась зияющая пустота.
Я панически оглянулся, натыкаясь всюду на удивленные заинтересованные взгляды. Анна продолжала кричать. Ее голос разносился по всему кладбищу.
– Это вы его убили! Это все из-за вас! Ненавижу вас всех! Ненавижу! Ненавижу! Я схватил ее за плечи.
– Замолчи! – отчаянно прошипел я. – Замолчи! Что ты орешь? Замолчи! Я был готов убить ее. Сделать что угодно, лишь бы она замолчала.
Лицо Анны жалко исказилось. Из глаз брызнули слезы. Она уткнулась мне в грудь и громко, в голос, разрыдалась.
– Я говорила ему – не надо! Не нужны нам эти деньги! Я говорила уйди! А он не слушал меня! Он вас только слушал! Из-за вас он погиб! Это вы его втягивали! Вы! Вы! Вы!
Я чуть не рассмеялся от облегчения. Вовремя сдержался. Так вот что она имела в виду! Я взглянул на нее с внезапно появившейся жалостью.
– Ну что ты? Успокойся! – мягко сказал я и легонько погладил ее по спине. – Не плачь! Успокойся!
В ответ Анна зарыдала еще громче и безутешнее. Юля решительно вклинилась между ей и мной.
