— Что-нибудь произошло? — спросил он, выпив коньяк, и потянулся за долькой лимона.
— Много всякого, — вздохнула Юля и, поставив свой пустой бокал на стол, устало откинулась на спинку кресла.
— А может, оно и неважно? Зачем грустить? — Иванов, поморщившись от кислого привкуса лимона, тоже удобнее расположился в кресле. — Всё пройдёт. Пройдёт и это…
— Я волновалась за тебя… — произнесла Юля, глядя куда-то в сторону.
— А я соскучился по тебе, — признался Иванов, стараясь поймать её взгляд.
— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — сказала она.
— Когда ты рядом, я понимаю, что ничего плохого не произойдёт. Почему-то я в этом уверен.
— Иди сюда, — позвала Юля. Иванов поднялся и, обойдя журнальный столик со стоящим на нём коньяком, подошёл и сел на боковину кресла. Юля немного потеснилась.
— Садись рядом, — показала она рукой. Иванов опустился ниже, почувствовав тепло женского тела.
Они сидели в полумраке, прижавшись друг к другу, и молчали.
— Я волновалась за тебя, — повторила женщина.
— С этой колонной как-то всё сразу пошло не так… — начал Иванов и замолчал, не окончив фразы.
— Расскажи мне, — попросила Юля. Он стал рассказывать про то, как неожиданно оказался в составе колонны, как произошёл захват, как они втроём бежали, как скрывались, как чуть не попали в руки милиции, как он оказался здесь.
— Ты думал обо мне? — спросила Юля. Он не мог видеть её лица, потому что сидел очень близко, но чувствовал, что женщину взволновал рассказ. Он нашёл её руку и мягко пожал.
— Думал, — не солгал Иванов. Он хотел сделать Юле приятное. — Я даже стихотворение о тебе написал. Хочешь, прочитаю?
— Прочитай, — вполголоса воскликнула женщина, с удивлением глядя на Иванова. — Ты стихи сочиняешь?
— Баловался когда-то, — поскромничал Иванов и, не отводя взгляда от Юли, начал читать наизусть:
— Врёшь, — выдержав небольшую паузу вздохнула Юля. — Это стихотворение не может быть посвящено мне. Это ты сейчас решил мне подыграть. Когда мы расстаёмся, ты никогда обо мне не думаешь — я знаю. Впрочем, все мужики — вруны! Хотя, само стихотворение очень хорошее. Спасибо!
— Честно — стихотворение о тебе! — решил не сдаваться Иванов. — А ты ночью ехала на другой конец города, чтобы спросить меня о том, думал я о тебе или нет?
— Не только… — Юля, мягко высвободив пальцы, поднялась и пересела на диван. — Этого мало? Я хочу тебя попросить… — она остановилась на середине предложения. Её глаза не мигая смотрели на Иванова.
— О чём? — он не выдержал затянувшейся паузы.
— Скажи, Саша, я за время нашего знакомства была для тебя обузой? Или когда-нибудь мешала тебе?
— Нет, никогда! — воскликнул он, вскакивая и пересаживаясь к ней на диван. — Наоборот, встреча с тобой, понимание того, что ты живёшь где-то рядом, изменила мою жизнь. И изменила к лучшему! — направленный на Юлю открытый взгляд выражал все чувства, переполняющие его сейчас. — А почему ты спрашиваешь?
— Мне важно это знать, — она отвела глаза.
— Зачем?
— Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое…
— Скажи мне то, что ты хочешь сказать! — он прикоснулся ладонью к её плечу.
— Теперь всё равно!.. — будто решившись на что-то важное, вздохнула Юля и махнула рукой. — Я… я скажу тебе! — Она повернулась и подалась к Иванову всем телом. В её глазах горел огонь. — Я хочу попросить тебя… Сделай мне ребёнка…
Утром он провожал её до двери. От раннего завтрака Юля отказалась.
— Может, не будешь спешить? На чём ты сейчас доедешь? — спросил он. — Общественный транспорт ещё не пошёл. Возьмёшь такси?
— У подъезда стоит моя машина, — смотрясь в зеркало в коридоре, ответила женщина. — Перед работой надо ещё много чего успеть.
— И давно у тебя машина? — поинтересовался Иванов.
— Эта — недавно. — Юля отошла от зеркала и посмотрела на него. — Хочешь спросить: почему я тебя никогда на ней не возила? Отвечу. Я хотела, чтобы ты хоть иногда приезжал за мной. Хотела рядом с тобой чувствовать себя слабой женщиной. И мне было с тобой хорошо…
— Почему ты говоришь в прошедшем времени? — он обнял и прижал её к себе. — У нас всё только начинается.
— Нет, Саша. — Она не сопротивлялась. — Я знаю как ты дорожишь семьёй. И говорю так, потому что после сегодняшней ночи наши с тобой отношения переходят в другую стадию. — Она подняла лицо, посмотрела ему в глаза и грустно улыбнулась. — В стадию просто знакомых или коллег по работе. И если у меня будет ребёнок, я сумею воспитать его сама. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя чем-то обязанным или виноватым. Ведь я сама этого захотела.
Юля отстранилась и подошла к двери. Озадаченный Иванов стоял, не зная, что сделать или сказать. Ему не оставили права выбора!
— Ну, прощай… Саша, — Юля, посмотрев на Иванова близоруким взглядом, повернулась и, щёлкнув замком, открыла дверь.
— Юля! — попытался остановить её он.
— Всё, Саша… всё… — не оборачиваясь, она решительным жестом, чуть задержавшись на пороге, остудила его порыв, затем шагнула за дверь и прикрыла её за собой.
— Пока… увидимся! — запоздало и растерянно сказал Иванов, зачем-то подняв в приветствии руку. Слова, выраженные с такой внутренней силой, жестоко ударили по сердцу и оставили рану в душе. Нет, он не мог просто так вырвать оттуда Юлю!
Когда она ушла, он почувствовал себя брошенным. Пройдя на кухню, достал из холодильника начатую бутылку коньяка, налил в стакан сначала одну — выпил залпом, потом другую порцию и опустился на табурет. Он не жалел о том, что произошло ночью. Он жалел о том, что всё складывалось именно так!
Лариса позвонила задолго до обеда.
