Елена Бажина
Осведомитель
Когда он снова появился в ее окружении, ей трудно было поверить, что такие люди все еще живут в этом мире. Что он здоров и неплохо выглядит. Она забыла о нем — ведь прошло много времени, теперь казалось, — слишком много времени. Она никак не предполагала, что мир, в котором происходят не такие уж значительные события, окажется столь тесен.
У него были пухлые щеки, немного выдвинутый вперед подбородок и какого-то неопределенного цвета глаза. Они, как и прежде, ничего не выражали. Он округлился. У него появилась лысина. Но сколько бы ни прошло лет, Ирина узнала бы его всегда.
— Это новый сотрудник, — сказал ее коллега Максим. — Шеф сказал, что какой-то хороший специалист. В каких вопросах, интересно, он специалист?
Ирина не ответила. Для их журнала, посвященного социальным проблемам и существующего всего несколько лет, сообщение о «хорошем специалисте» ровным счетом ничего не значило. Но она сейчас задумалась о другом. Не надо было прилагать особых усилий, чтобы вспомнить о том, как Сергей Охотин «сдал» всех, кто занимался в их философском кружке, хотя с тех пор прошло полтора десятка лет. Сейчас на дворе стояла другая эпоха. Человечество готовилось вступать в новый век, а зоны, колючая проволока и ужасы ГУЛАГа оставались в прошлом. Подразумевалось, что «лиц в штатском» больше не существует, — есть просто люди; что слово «стукач» — сленг уходящего столетия и не имеет никакой связи с нынешним временем, а колючая проволока, возможно, сохраняется в качестве экспоната в Музее Андрея Сахарова или в «Мемориале».
Членов их кружка, собиравшегося тогда на чьей-нибудь квартире каждую неделю, колючая проволока миновала милостью судьбы. Через месяц после обысков, проведенных у некоторых из них, изъятия десятка книг «тамиздата» и нескольких рукописей «самиздата», напечатанных на папиросной бумаге через один интервал, скончался полупоследний генеральный секретарь ЦК КПСС. Сложилась неопределенная ситуация, которая давала передышку. Постепенно стали освобождать политзаключенных, а их, напуганных лишь несколькими «профилактическими беседами» и обысками, оставили в покое. Заведенные на них дела ушли в недра Лубянки. И, со страхом пройдя по невидимому краю, они очутились в обществе, которое все вокруг почему-то называли «демократическим».
Ирина с тоской подумала, что самое странное, наверное, то, что они с тех пор не интересовались судьбой Охотина.
А он вскоре исчез. Говорили, что работал в какой-то редакции. Потом говорили, что он преподавал в лицее. Затем занимался переводами с китайского, который сумел выучить в период своего увлечения конфуцианством. А потом ничего не говорили, потому что все разбрелись кто куда, занятые собственными проблемами.
Ирина не смогла закончить телефонный разговор с одним из сотрудников. В течение нескольких секунд не могла произнести ни слова, пока наконец не услышала голос Охотина:
— Ну вот, какая встреча. Будем еще раз знакомы. Теперь мы коллеги.
Он как будто задолго до этой минуты знал, что все так произойдет.
Заставив себя улыбнуться, она спросила о том, какими судьбами его занесло в эту редакцию. Он ответил, что не думал об этом, но мир, как известно, тесен.
— И очень тесен, — добавил он.
Он взял в руки последний выпуск журнала, небрежно повертел его в руках и сделал гримасу.
— Ну вот, чем заканчиваются вселенские поиски, — произнес он. — Журнал, посвященный социальной проблематике. А как же Бергсон, Джемс… Леонтьев, Лосский наконец?.. И все они…
Он бросил журнал на край стола.
— Ну, а как Олег?.. — спросил он через минуту так же хладнокровно.
Она сделала вид, что не заметила коварства этого выпада. Ирина с Олегом развелись четыре года назад. Олег был первым, у кого провели обыск в тот год, и первым, кого увезли на Лубянку. Потом, правда, отпустили. Тогда он и Ирина еще не были женаты. Вопрос про Олега был задан с нахальным торжеством.
— Мне с ним хотелось как-нибудь встретиться, — сказал Сергей Охотин. Ведь он, кажется, составляет какие-то учебники…
Их странная беседа привлекала внимание сотрудников.
— Вы что, знакомы? — Максим повернулся к ним вполоборота.
— О, да, — Охотин улыбнулся в ответ. — Cудьба потрясающе сводит людей. Правда?
Он говорил так, как будто ничего не произошло. У него был совершенно честный, респектабельный и благополучный вид.
Ирина сказала, что сегодня у них не получится разговора. Он кивнул. Он не обиделся.
В коридоре она столкнулась с заместителем главного редактора, Андреем, и спросила, откуда здесь мог появиться этот странный человек. Ответ прозвучал спокойно:
— Он хороший специалист. Работал в США. Я не знаю, он как-то сам появился. Позвонил и сказал, что он такой-то, у него большой опыт… Ну и так далее. А что, вы его знаете? Он действительно хороший специалист?
— Вообще-то, — она решила почему-то сразу объявить об этом, — я его помню как стукача.
Глаза Андрея расширились. Лицо застыло в недоумении.
— Как кого?..
— Как стукача, — почти механически повторила Ирина.
— Ну зачем же так шутить. Впрочем, чтобы утверждать такие вещи, нужны факты, доказательства. Что значит «стучал»?
— Это значит, информировал ГБ обо всем, что происходит в кругу моих друзей. Осведомлял.
— Стало быть, он не стукач, а осведомитель. Это во-первых. А во-вторых… ГБ больше нет, — со знанием дела добавил он. — Есть Федеральная служба безопасности, то есть ФСБ… ГРУ, ФАПСИ и так далее… Ну а потом, — продолжил он после паузы, — вы видели, как он это делал?..
— Если бы это можно было видеть, все было бы слишком просто.
— Ну, тогда все это субъективно, — вздохнул он. — Я понимаю, что может быть личная неприязнь… Могут быть различные убеждения. Но мы, вообще-то, стремимся к плюрализму. Нам надо научиться понимать людей.
Вечером, дома, ей вдруг до мельчайших подробностей вспомнилось все, что тогда произошло с ними. Раньше в такой ситуации собеседник понял бы ее с полуслова. И, возможно, поблагодарил бы за предупреждение.
Она бросила сумку на диван, подобрала одну из детских книжек, разбросанных по полу. Что сейчас? Саша уехал в США, Юля в Германию и Юра в Израиль. Лариса занимается воспитанием детей. И только Андрей преподает на философском факультете в МГУ. Когда-то они собирались издавать журнал, но успели подготовить материалы только для первого номера. О том, что такое лишение свободы, они имели скорее теоретическое представление. А убеждения… Убеждения их, по сегодняшним критериям, ничего оригинального не представляли.
В записной книжке она нашла номер телефона Олега — его новый номер, который не могла запомнить. Охотин был хорошо осведомлен: Олег действительно готовил учебные пособия для одного из негосударственных вузов, и это была его самая большая удача за последние несколько лет. После развода они виделись четыре раза на дне рождения их сына. Звонок к Олегу мог быть оправдан только какими- нибудь серьезными обстоятельствами. Подумав, она сняла трубку.
Какая жуткая ирония судьбы, думала она, набирая номер. Несколько лет они приспосабливались к новой жизни и искали в ней свое место. Еще несколько лет решали жилищный вопрос. Было время, когда едва сводили концы с концами. Расстались они именно тогда, когда, казалось, только можно было начинать жить.
