Ансалту, напряженно следя за дорогой, круто уходившей вверх, утвердительно кивнул. Справа и слева от нее был лес.
– Я вчера наделал много шума, – Биберт сокрушенно вздохнул. – Убил четырех ментов. Сейчас нельзя выезжать на трассу. Придется петлять по этим тропам.
Машину сильно тряхнуло. Ансалту поморщился, дотронувшись до правой половины груди.
– Болит? – участливо спросил Биберт.
– Уже не так, как вчера.
Они ехали параллельно трассе «Кавказ». Машина то круто поднималась вверх по заросшей травой и кустарником дороге, то, подскакивая на выступающих из земли корнях деревьев и камнях, скатывалась вниз, в распадки. Разбрызгивая колесами студеную воду ручьев, берущих свое начало в горах, угрожающе шипела разогретым двигателем. Несколько раз Ансалту не успевал пригнуться, и перескочившие через лобовое стекло ветки больно хлестали его по лицу.
– Ты хорошо ориентируешься здесь, – не скрывая восхищения, он посмотрел на Биберта.
– Десять лет я езжу к отцу и ни разу не попался ни русским свиньям, ни нашим ментам-шакалам, – не без гордости похвалился Биберт. – Знаю здесь каждую тропинку.
Некоторое время ехали молча. Вахидов начал лихорадочно искать предлог, чтобы Ансалту вышел из машины. Совсем немного осталось до дороги, на которой располагался блокпост чеченской милиции. Его нужно было убить в спину, с большого расстояния и обязательно из автомата. Еще немного, и пост будет так близко, что там могут услышать стрельбу.
«Может, предложить ему выйти облегчиться?» – подумал он и едва открыл рот, чтобы претворить идею в жизнь, как заметил поваленное дерево. Зацепившись своими ветвями за стоящих рядом собратьев, огромный бук висел поперек дороги.
Биберт надавил на тормоз.
– Пойди, посмотри, как его объехать, – стараясь скрыть волнение, попросил он Ансалту. – Убрать мы его с тобой все равно не сможем.
Ничего не подозревающий чеченец, прихватив с собой фотоаппарат, выбрался из машины и побрел вдоль дороги, внимательно осматривая окрестности.
Биберт осторожно взял автомат. Патрон был в патроннике, оставалось только снять его с предохранителя. Медленно перевел флажок на одиночный огонь. Ансалту уже по грудь пробирался через кустарник. Встав во весь рост, Биберт прицелился ему в спину и нажал на спуск. Сухой щелчок осечки был сродни удару тока.
Ансалту обернулся. Уже не обращая на него внимания, предатель передернул затворную раму. Неисправный патрон полетел в траву. Понимая, что дорога каждая секунда, а его замысел раскрыт, он щелкнул флажок в положение «авт».
– Что ты делаешь?! – закричал Ансалту и бросился прочь. Но было поздно. Длинная очередь в буквальном смысле превратила в клочья его одежду на спине.
Когда Биберт подбежал к Ансалту, тот был уже мертв. Лежа на животе, повернув голову вправо, чеченец с удивлением смотрел на ботинок убийцы. Присев на корточки, Биберт стянул намотанный на запястье ремешок футляра и сунул его за пазуху. Осторожно, чтобы не испачкаться, подтащил труп к машине и перевалил в багажник. Прислушался. Было тихо. Заведя мотор, свернул в лес и по сантиметрам принялся объезжать стволы деревьев. Спустя пару минут он уже снова ехал по дороге.
Вскоре впереди показалась насыпь трассы Грозный – Итум-Кале. Выждав, когда на ней не было машин, переехал на другую сторону и через километр заглушил двигатель недалеко от поста на въезде в Дюба-Юрт. Огляделся, одновременно стягивая с себя одежду. Из тела все еще сочилась кровь, и он не хотел испачкаться. Закинув на плечо автомат и спрятав неподалеку от машины контейнер, сбросил Ансалту сначала, как мешок, на землю, потом, взвалив на себя, направился к дороге.
Бажаев, измотанный долгим путешествием и ранением, был очень легким. Биберт на одном дыхании преодолел около полукилометра. Впереди послышался шум машин. Он пошел медленнее, пытаясь точнее определить, в каком месте пост. Год назад в составе небольшой группы Биберт участвовал в нападении на него. После этого случая сюда навезли бетонных блоков, мешков с песком и построили некое укрытие. Кустарник, почти вплотную подступавший до этого к проезжей части, вырубили на несколько сот метров.
Пот стал разъедать глаза. При каждом шаге, внутри что-то противно булькало, а изо рта вытекала бурая жидкость. Биберт уже собирался сделать небольшой привал, когда вдруг увидел впереди у дороги мента.
Отойдя от шлагбаума, тот мочился на дерево. Резко присев, бандит свалил тело Ансалту на землю. На четвереньках подполз к голове и, взяв труп за запястья, потянул на себя. Нужно было сделать так, чтобы менты подумали, будто, обстреляв их, боевик попытался бежать, но, раненный в спину, упал на живот. Придав Ансалту необходимую позу, он снял с себя автомат.
Милиционер, закончив свои дела, уже застегивал на штанах пуговицы, собираясь вернуться. Руки Биберта затряслись от волнения. Поймав его на целик прицела, он дал короткую очередь. Не пытаясь увидеть результаты выстрела, быстро перебежал в глубь леса и, укрывшись за деревом, набрал полные легкие воздуха:
– Аллах ху акбар!
Еще несколько раз выстрелил в сторону поста.
Наконец со стороны дороги дружным хором очередей ответили менты. Полетели сбитые пулями листочки и сухие ветки.
– Все! Хватит, – пробормотал вслух Биберт и бросился прочь.
День подходил к концу, а допрос женщины-смертницы еще ничего не дал. Она не сказала ни своего имени, ни чью волю выполняла. Просто молчала, и все. После того как с ней полчаса провозился переводчик, Антону стало казаться, что она глухонемая.
– Может, уколем? – шепнул Банкет, сидящий рядом с ним на расположенных вдоль стены кабинета коменданта стульях.
– Ты что? – Антон осуждающе посмотрел на майора. – Не забывайся, мы не в лесу. Допрос-то официальный.
– Официальный или нет, – продолжал настаивать на применении скополомина Банкет, – но будет очень обидно, если кроме нее в село просочилось еще с десяток таких куколок.
Банкет был прав. Неизвестно, что задумали боевики. Да и не терпелось узнать, куда отправятся дальше водитель и пассажир «Жигулей». Однако, пока шахидка не подтвердит, что не имеет к этим мужчинам никакого отношения, отпустить их они не могли. Если эти люди имеют отношение к боевикам, в чем Антон почти не сомневался, наверняка перед поездкой проинструктировали свою попутчицу, что говорить.
– Спроси, где она живет? – устало сказал разведчик взятому в качестве переводчика милиционеру.
– Аш мича ву хо? – Капитан вытер со лба пот и с нескрываемой ненавистью уставился на сидящую посреди комнаты женщину.
Опустив голову так, что практически не было видно лица, обхватив края стула натруженными руками, она напоминала изваяние.
– Хорош огород городить, – Антон поднялся со своего места. – Значит, предлагаю поступить следующим образом. Водителя и пассажира машины, у которых она оказалась, отправляем вместе с этой дамочкой в следственный изолятор. Пусть посидят пару месяцев, подумают, – он прошел к дверям. – Потом, глядишь, разговорчивей станут.
– Мужчины ни при чем, – неожиданно проговорила она по-русски глухим голосом. – Они сразу сказали вам правду. Я шла пешком из Гелдагены, а они остановились.
– Но ведь ты не живешь там? – сощурился милиционер-чеченец, знающий всех жителей села, находящегося всего в паре километров от Курчалоя.
– Не живу, – подтвердила она. – Приехала туда на попутной машине из Грозного. Больше ничего не скажу. Можете убить.
– Хорошо по-нашему шепчет, – усмехнулся Антон и отправился вниз, где в специальной комнате
