Воздержанность классическая ихСчитается за честь и украшеньеИ киников, и множества святых.Внушает же отшельник уваженьеПечальным видом странностей своих!Но вас богач суровый возмущает,Когда во имя денег сокращает8Свои расходы? Да ведь ей — поэт!Поклонник высшей и чистейшей страсти,Прекрасный блеск накопленных монетЕму дает изысканное счастье;Его слепит алмазов чистых цветИ кротких изумрудов сладострастье;И для него, как солнце, горячиЧервонных слитков яркие лучи.9Ему принадлежат материки;Из Индии, Цейлона я КитаяПлывут его суда; в его мешкиЦерера собирает урожаиЕго чуланы, склады, сундукиБогаче королевских. ПрезираяВсе плотские восторги, он одинЦарит над всем — духовный властелин.10Быть может, он, потомству в назиданье,Построит школу, церковь лазарет,Оставив после смерти в новом зданьеУнылый бюст иль сумрачный портрет?Быть может, человечества страданьяОн утолить задумает? Но нет!Он предпочтет богатство целой нацииДержать в руках — и строить махинации.11Но что бы он ни делал — все равно!Пусть высший принцип — только накопленье!Какому дураку разрешеноНазвать безумьем это увлеченье?А почему, скажите, не грешноКутить, любить, выигрывать сраженья?Спросите-ка наследников, какойПриятней предок — мот или скупой?12О, как прелестна звонкая монета!О, как килы рулоны золотых!На каждом быть положено портретуКого-то из властителей земных,Но ныне бляшка солнечная этаЦеннее праха царственного их.Ведь и с дурацкой рожей господинаЛюбой червонец — лампа Аладдина!13«Любовь небесна, и она царитВ военном стане, и в тени дубравы.И при дворе!» — поэт наш говорит;Но я поспорю с музой величавой:«Дубрава», правда, смыслу не вредитОна владенье лирики по праву,Но двор и стан военный не должны,Не могут быть «любви» подчинены.14А золото владеет и дубравой(Когда деревья рубят на дрова!),И тронами царей, и бранной славойИ на любовь известные праваИмеет, ибо Мальтус очень здравоНам это изложил, его словаНас учат, что супружеское счастьеУ золота находится во власти!
