Заметив это вздувшееся тело,Жуан подумал, что узрел свой рок.В его глазах все сразу потемнело,Все поплыло — и скалы и песок;Рука, весло сжимая, помертвела,И, стройный, как весенний стебелек,Поник он вдруг, бессильный и безгласный,Как лилия увядшая, прекрасный.111Как долго он на берегу лежал,Не знал Жуан — он потерял сознаньеИ времени совсем не замечал:Сквозь тяжкие, но смутные страданьяОн, пробиваясь к жизни, ощущалБиенье крови, пульса трепетанье,Мучительно томясь. За шагом шагСмерть отступала, как разбитый враг.112Глаза открыл он и закрыл усталоВ недоуменье. Чудилось ему,Что лодку то качало, то бросало,И с ужасом он вспомнил — почему,И пожалел, что смерть не наступала.И вдруг над ним сквозь сон и полутьмуСклонился лик прекрасный, как виденье.Лет восемнадцати, а то и менее.113Все ближе, ближе… Нежные уста,Казалось, оживляющим дыханьемЕго согреть хотели; теплотаЕе руки с заботливым вниманьемКасалась щек его, висков и ртаС таким любовным, ласковым желаньемВ нем снова жизнь и чувства воскресить,Что мой герой вздохнул — и начал жить.114Тогда его полунагое телоПлащом прикрыли, голову егоПоникшую приподняли несмело;Жуан, еще не помня ничего,К ее щеке прижался, помертвелый,И, из кудрей питомца своегоРукою нежной влагу выжимая,Задумалась красавица, вздыхая.115Потом его в пещеру отнеслаОна вдвоем с прислужницей своею.Хоть та постарше госпожи была,Но позадорней, да и посильнее.Костер она в пещере развела,И перед ним предстала, словно фея,Девица — или кем бы там онаНи оказалась, — девственно стройна.116На лбу ее монеты золотыеБлестели меж каштановых кудрей,И две косы тяжелые, густыеПочти касались пола. И стройнейБыла она и выше, чем другие;Какое — то величье было в ней,Какая — то надменность; всякий знает,Что госпоже надменность подобает.117Каштановыми были, я сказал,Ее густые волосы; но очиЧерны как смерть; их мягко осенялПушистый шелк ресниц темнее ночи.Когда прекрасный взор ее сверкал,Стрелы быстрей и молнии короче,Подумать каждый мог, ручаюсь я,Что на него бросается змея.
