156Мы знаем: англичане искониЛюбители говядины и пива,Но пиво всякой жидкости сродни,И суть не в пиве, говоря правдиво,Но и войны любители они,А это стоит дорого; не диво,Что бритт и Крит обожествляют скот,Пригодный для убоя круглый год.157Но к делу! Ослабевший мой герой,На локоть опершись, глядел усталоНа пышный стол: ведь пищею сыройОн подкреплялся в море и немалоБлагодарил всевышнего поройЗа крысу, за ремень; на что попалоОн с жадностью набросился б теперь,Как поп, акула или хищный зверь.158Он ел, ему подкладывала сноваОна, как мать, любуясь на него,Для пациента милого такогоОна не пожалела б ничегоНо Зоя рассудить могла толково(Хотя из книг не ведала того),Что голодавшим надо осторожноИ есть и пить — не то ведь лопнуть можно.159И потому решительно весьмаЗа дело эта девушка взялась:Конечно, госпожа ее самаЗаботливо о юноше пеклась,Но хватит есть. Нельзя сходить с ума,Своим желаньям слепо подчинясь:Ведь даже лошадь, если б столько съела,На следующий день бы околела!160Затем, поскольку был он, так сказать,Почти что гол, — штанов его остаткиСожгли, Жуана стали одеватьВ турецком вкусе. Но, ввиду нехваткиЧалмы с кинжалом, можно посчитатьОн был одет как грек. Про недостаткиНе будем говорить, но подчеркнем:Шальвары были чудные на нем!161Затем Гайдэ к Жуану обратилась;Ни слова мои герои не понимал,Но слушал так, что дева оживилась,Поскольку он ее не прерывалИ с протеже своим разговорилась,В восторге от немых его похвал,Пока, остановившись на мгновенье,Не поняла, что он в недоуменье.162И вот тогда пришлось прибегнуть ейК улыбкам, жестам, говорящим взорам,И мой Жуан — оно всего вернейОтветствовал таким же разговоромКрасноречивым. Он души своейНе утаил, и скоро, очень скороВ его глазах ей как бы просветлелМир дивных слов — залог прекрасных дел.163Он изъяснялся пальцами, глазами,Слова за нею робко повторял,Ее язык и — вы поймете самиЕе прелестный облик изучал.
