Мишель засуетился — помог матросу приподняться, посадил его, прислонив к переборке. Затем принес чашку кофе и, поддерживая голову 'больного', влил ему в рот несколько глотков еще горячей жидкости.
Тот подавился, закашлялся и пробурчал:
— Фу… несладкий!
Мишель от такого замечания просто потерял дар речи: не столько потому, что он и в самом деле забыл положить в кофе сахар, сколько из-за комичности ситуации. Человека, пережившего нападение пиратов, усыпленного газом, с трудом приходящего в себя, беспокоил вкус кофе!
Потихоньку все в кубрике начало приходить в движение: люди зевали, потягивались, удивленно таращились на свет…
Мишель переходил от одного к другому, помогал, поддерживал, обносил кофе.
И вдруг среди негромкого гула голосов просыпающихся раздался хриплый возглас:
— Тонем! Корабль ложится на борт! Скорее от этого крика, чем от кофе, моряки окончательно пришли в себя. Некоторые даже вскочили на ноги и, покачиваясь, заковыляли к выходу.
— Шлюпки на воду! — приказал другой голос.
Боцман с трудом приподнялся и достал из кармана свисток. Трудно было ожидать такой энергии от не вполне еще пришедшего в себя человека, но несколькими переливчатыми сигналами он сумел привести в чувство впавших в панику матросов.
Прекратить! — приказал он, когда спокойствие более или менее восстановилось. — Усиленная вахта! Предупредить лейтенанта Рансье, что нужен аварийный насос! А шлюпки оставьте в покое!
Никогда Мишелю не забыть этой сцены — боцман лежит на полу, привалившись спиной к ножке стула, и, словно во сне, отдает приказы.
Одна вахта направилась на корму, две другие — в машинное отделение. Вскоре один из матросов, задыхаясь, примчался обратно.
Лейтенант Рансье, ребята из машинного отделения и кок Олив… — выпалил он одним духом и замолчал.
Что с ними? — спросил боцман. Матрос перевел дыхание.
Они тоже усыплены, лежат в отсеке со смазочными материалами!
Усыплены? Черт побери! Пойду сам взгляну…
Опираясь одной рукой на Мишеля, а другой — на прибежавшего матроса, боцман проковылял по палубе и кое-как спустился в машинное отделение.
По дороге Мишель спросил матроса, нет ли в том отсеке и Даниеля, но тот ничего не смог ему ответить. У мальчика снова появилась надежда отыскать брата.
Но напрасно. Даниеля в отсеке для смазочных материалов не оказалось.
У Мишеля все поплыло перед глазами. Сначала изнурительная экспедиция на остров Майадеро, потом отнявшее столько сил взламывание двери кубрика… Исчезновение брата окончательно лишило его энергии.
Почти теряя сознание, мальчик привалился к переборке. Сквозь какую-то пелену донесся до него голос боцмана:
Так, значит, нашли почти что всех… кроме капитана, лейтенанта Тревье, вашего кузена и лейтенанта Порьона. А вы, кстати, не видели Порьона?
Мишель даже удивился, как это он сам раньше не заметил, что первый помощник тоже пропал. Мальчик вспомнил: когда он в самый первый раз поднимался на мостик, дверь каюты Порьона была заперта.
Нет, — покачал головой Мишель. — Даже как-то странно…
Ну что ж… насосы работают на полную мощность, и как только лейтенант Рансье придет в себя, он примет командование кораблем. Пойдемте-ка на мостик.
Боцман объявил экипажу по корабельному радио, что заделать течь еще не удалось, но насосы какое-то время не дадут кораблю затонуть.
Мишель диву давался, с какой скоростью все на судне входило в нормальное русло — или, по крайней мере, почти в нормальное. Матросы, несмотря на слабость — действие усыпляющего газа еще продолжало сказываться, — работали как ни в чем не бывало. Впрочем, иногда они сбивались с ритма, и тогда со всех сторон сыпались проклятья, угрозы, ругань в адрес пиратов.
Мишелю быстро удалось убедить боцмана, что им сейчас лучше последовать примеру пиратов: погасить бортовые огни и наружный свет на корабле, задраить иллюминаторы.
Взглянув на компас в рулевой рубке, боцман решил, что Мишель верно выбрал курс.
Очень скоро мы войдем в зону видимости этих прохвостов. Зачем предупреждать заранее, что их жертвы торопятся снова встретиться с ними?
Вскоре появился и лейтенант Рансье. Похоже, 0н только что окунул голову в ведро с холодной водой.
Так… — протянул он. — Хотел бы я все же понять, что тут произошло. Лично я все еще лежу под тем паровозом, который наехал на меня сзади, когда я меньше всего этого ожидал.
Мишель улыбнулся. 'Паровоз' — один из пиратов — был далеко, на острове Майадеро, и не подозревал, что его жертва движется к нему, а не от него.
Боцман рассказал лейтенанту, какие меры он принял.
Замечательно, — улыбнулся Рансье. — Значит, самое неотложное сделано. Говорят, наши юные пассажиры умудрились избежать общей участи?
Я — да, лейтенант, — отозвался Мишель-.— А вот что случилось с братом, к сожалению, неизвестно…
Мы найдем его! — заверил мальчика Рансье. — А сейчас расскажите-ка все поподробнее…
Мишель начал свой рассказ. Он как раз дошел до места, когда пираты стали подавать на берег сигналы, как вдруг дверь рубки распахнулась… и в проеме появился лейтенант Порьон, поддерживаемый матросом. Он был бледен.
А с вами что случилось, лейтенант? — спросил Рансье. — Где вы-то были?
Казалось, лейтенант Порьон едва держится на ногах. Он опустился в кресло дежурного офицера и провел дрожащей рукой по лбу.
Я нашел лейтенанта в самом низу лестницы, ведущей в грузовые отсеки, — объяснил матрос, который привел первого помощника. — Он едва начал приходить в себя…
Мишель и Рансье удивленно переглянулись. Что лейтенант Порьон мог делать в таком месте?
Оставалось минут десять до начала моей вахты, — начал рассказывать помощник капитана. — Я выпил кофе и вышел на палубу подышать свежим воздухом. Темно было — хоть глаз выколи. Я и не знаю точно, что со мной случилось. Мне показалось, что я наткнулся на мачту лебедки, ударился головой и упал…
— Да-да, понимаю. Паровоз! — вставил Рансье. Порьон непонимающе взглянул на него.
Смутно помню, что я вроде бы поднялся и попытался ползти на четвереньках… потом снова куда-то упал… Наверное, рухнул с лестницы, что. ведет к отсекам, раз меня там нашли. А потом я, видимо, снова потерял сознание и… — Первый помощник осекся и недоверчиво взглянул на часы. — Но ведь когда я вышел из камбуза, было всего девять вечера!
Ну да… Похоже, вы были без сознания около пяти часов, — констатировал Рансье.
Пять часов? Как же… Да нет, не может быть…
У Порьона перехватило дыхание. Потеряв дар речи, он в изумлении переводил взгляд с Рансье на боцмана и обратно.
Послушайте, а где капитан? Кто сейчас дежурит… и почему вы все здесь в такой час? И этот молодой человек тоже… Что он здесь делает?
Мишель, боцман и Рансье переглянулись. У всех троих мелькнула одна мысль — не преувеличивает ли помощник капитана свое изумление?
Рансье ответил самым небрежным тоном:
Как? Матрос ничего вам не рассказал?
Хм… Он говорил что-то о пиратском нападении… Но я не поверил ни единому слову. А почему
