стоит.
Лежа на боку, Мишель стал обдумывать, как все-таки вырваться из рук тюремщиков. Он развязал узел, стягивающий ему щиколотки, но совсем снимать веревки не стал.
Пираты шумели, гремели посудой, разливали по стаканам вино. Мишель следил за их действиями на слух — дело в общем-то нехитрое.
'Сидят за столом или собираются садиться, — подумал мальчик. — Сейчас они расслабятся и на время потеряют бдительность… по крайней мере, будем на это надеяться'.
Он пожалел, что в чулане нет окна.
'Значит, убежать можно только через дверь…'
Но тогда придется пересечь все помещение.
'Если они все сидят за столом, то шансы у меня есть. Со скамейки так сразу не вскочишь, как со стула*… И потом…'
Мишель не додумал эту мысль до конца, потому что сердце у него зашлось… от радости. Буря восторга буквально затопила его сознание. Он едва сдержался, чтобы не расхохотаться!
Решение, которое он так долго искал, само его нашло, и так неожиданно!
'Какой я идиот! Почему я раньше о нем не вспомнил?' — думал Мишель.
14
Аккуратно, чтобы шорох сена не насторожил охранников, Мишель перекатился на спину.
Теперь он уже не торопился. Надо было тщательно все обдумать, выработать четкий план действий.
Решение было у него в руках. Конечно, мальчик волновался, но это было волнение особого рода: имея такой козырь, он не желал рисковать, полагаясь на случай. Мишель решил действовать наверняка.
'Так-так… Остается одно препятствие: часовой. Но если бежать достаточно быстро, должен сработать эффект неожиданности. Главное — успеть домчаться до двери! Повезло мне, что ставни внутренние…'
Мишель тщательно, одно за другим, выверил в уме каждое движение, которое ему предстояло сделать. Вот он бросается к двери, распахивает ее, захлопывает и держит, чтобы пираты не вырвались наружу.
'Достаточно минуты, а может, даже полминуты…'
С помощью веревки, которой он прежде был связан, мальчик аккуратно соорудил скользящую петлю.
'Это поможет мне продержаться', — рассудил он.
А что если охранник, что стоит внизу, у входа, услышит, как хлопнула дверь, поднимется наверх и все испортит?
'Нет, — решил Мишель. — Стук он, разумеется, услышит. Но подумает, что это кто-то из своих вышел, и будет ждать, когда тот спустится. Прежде чем подниматься самому, он наверняка покричит, окликнет сообщников. Так что восемь или даже девять шансов из десяти за меня…'
Мишель даже думать не стал, что случится, если перевесит оставшийся единственный шанс.
'Все теперь зависит от меня!' — сказал себе мальчик.
Волнение его прошло, он почти успокоился — так всегда бывает перед решительным боем. Мальчик чувствовал уверенность в своих силах и решимость: пираты дорого заплатят за исчезновение Даниеля, за то, как они обошлись с экипажем 'Бура' и с ним самим!
'Интересно, почему они меня не обыскали, прежде чем сунуть в этот чулан? Наверное, у моих обрезанных до колен джинсов такой видок, что им и в голову не пришло, что как раз тут-то, в кармане, и таится их погибель!
А может, их смутило, как я сам выгляжу: весь перебинтованный, рука в крови, на лбу две шишки…'
Мишель осторожно, словно хрупкую яичную скорлупу, достал из кармана вещицу, так больно впившуюся ему в ногу, когда он только что перевернулся на бок, и таким образом напомнившую о себе.
В голову ему пришла еще одна мысль, и, вынув из-под сена свою повязку, он завернул в нее… газовый баллончик, тот самый, который вытащил из коробки, чтобы сохранить вещественное доказательство на случай, если лейтенант Порьон все остальные выбросит.
Теперь цилиндрик упадет на пол неслышно.
Мальчик пожалел, что не может освободить фермера с женой и их дочку. Но это немыслимо и к тому же безрассудно. Они начнут двигаться, заговорят и сразу же привлекут внимание пиратов — и он ничего не успеет сделать!
'Впрочем, даже если бы они и не шумели, им все равно за мной не поспеть. Возраст не тот, ноги, наверное, затекли от пут… Жалко'.
Мишель осторожно встал и прислушался. Нащупав кнопку на баллоне и вспомнив, что было написано в инструкции по применению, он заранее снял предохранительный чехол.
Пираты всё хохотали, громко переговариваясь, — они не сомневались в успехе.
Мишель дошел до самого порога чулана и сделал несколько глубоких вдохов.
Теперь отсчет пошел на мгновения. Не больше десяти секунд… до смешного мало нужно было ему для победы.
Пора… или придется навсегда забыть о надежде победить пиратов и найти Даниеля!
И Мишель резко выскочил из закутка. Он нажал на кнопку, услышал, как зашипел газ, и, не поднимая руки, незаметно швырнул цилиндр под стол.
Ему даже не пришлось останавливаться. Пираты подняться с лавки не успели, а он уже был у выхода.
Мальчик распахнул дверь, выскочил и быстро захлопнул ее за собой.
После короткого мига тишины — ошеломленные бандиты не сразу сообразили, что к чему, — из-за двери донеслась яростная брань.
Не теряя ни минуты, Мишель набросил скользящую петлю на ручку двери, а конец веревки обвязал себе вокруг пояса, уперся в стенку и застыл.
'Попробуйте открыть окна, господа, — ставни-то внутренние! Если матросы с 'Бура' сказали правду, то у вас не хватит времени даже до окон добраться… 'Действие мгновенное', как говорится в инструкции'.
Мишель услышал шаги, грозные выкрики, кто-то дернул дверь.
Мальчик отчаянно вцепился в веревку. Дверь лишь едва шевельнулась, чуть дрогнула, и тут же раздался грохот — кто-то упал, опрокинулась лавка… А потом… потом наступила тишина.
От этой тишины Мишелю стало так радостно, что он даже не почувствовал боли — мальчик так сильно прижимал дверь, что косяк буквально врезался ему в плечо.
Кроме того, он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие оттого, что не просто вырвался на свободу, а еще и отплатил пиратам их же монетой.
Тут Мишель ощутил знакомый запах: так пахло в кубрике, когда он распахнул его, спасая экипаж 'Бура'.
Сосчитав для верности до тридцати, мальчик отпустил веревку. И только теперь заметил, что дрожит от волнения и весь в поту.
Он склонился над лестничным пролетом, стараясь разглядеть часового. Но никого не увидел.
Должен же был тот хотя бы из любопытства отозваться на шум! Мишель в растерянности стал спускаться — осторожно, ступенька за ступенькой…
'Чем-то это должно объясняться, — твердил себе мальчик. — Охранник вооружен, он и один может свести на нет все мои усилия… Я не имею права… я не должен рисковать!'
Наконец Мишелю стала видна прихожая, выложенная красной плиткой; она была пуста. Мальчик остановился.
'До того как эти господа уселись за стол, кто-то вошел в комнату. Скорее всего, те двое, что завязывали мешки, — ведь именно они явились на меня поглазеть. Вряд ли они бросили алмазы на произвол
