У меня был исключительно тонкий план, — заявил он без лишней скромности. — Он состоял из двух частей: сначала захват судна, потом очистка трюма. Собственно ограбление было пустяком по сравнению с первой половиной…
Прежде всего бандитам необходимо было обезвредить всех, кто находился на мостике, а затем и матросов из машинного отделения. Всех захваченных должны были связать, отнести в кубрик к остальным членам экипажа и усыпить газом.
Главное преимущество моего плана заключалось в том, что я точно знал, сколько людей на корабле, — продолжал англичанин. — Мне было известно, что всего вас тридцать четыре человека. Не понимаю, что могло произойти? Может, у вас на борту был 'заяц'?
Здесь вопросы задаем мы, — сухо оборвал его капитан Памье. — Отвечайте, зачем лейтенанта Тревье, мальчика и меня перевезли на остров?
На то было две причины. Две капли дегтя, попавшие в нашу бочку меда… Когда мы шли к мостику, Тонио, один из моих людей, кого-то оглушил на палубе, но связать не успел: нельзя было терять ни минуты драгоценного времени. А зря… Но мы его потом отыскали — это был вот этот мальчишка. — И летчик указал на Даниеля.
Что за глупости?! — возмутился тот. — Никто меня не оглушал!
Это мы выясним попозже, — успокоил его капитан. — Думаю, речь идет о вас, Порьон… Ну, а вторая капля?
Радист ваш, черт его побери…
С самодовольным видом, который ужасно бесил Мишеля, пилот рассказал, как Тревье спутал их планы: они рассчитывали настигнуть его в радиорубке, а он оказался рядом с капитаном. Выстрел заставил Тонио поторопиться, и он пустил газ раньше, чем было задумано, едва рулевого и сигнальщика успели доставить в кубрик… а все потому, что несколько матросов проснулись от шума.
Если бы Тонио не поспешил, нам пришлось бы бороться против двадцати пяти человек! Так что в каком-то смысле он молодец. Однако план пришлось неожиданно изменить…
Понятно. Но я еще раз спрашиваю: почему вы забрали нас с собой на остров?
Мы успели усыпить кока, главного механика и матросов машинного отделения, заперев их в камбузе. Но тут кто-то из моих людей потерял коробку с газовыми баллончиками… А то мы бы и вас с радистом усыпили, прямо в той же каюте, куда притащили! По моим подсчетам, не хватало одного члена экипажа — тридцать четвертого. Мы нашли его на мостике, когда он пытался удрать из радиорубки…
Так, так… — прервал его капитан. — Здесь все ясно. Но откуда вы знали, сколько народу на борту 'Бура'?
Летчик насупился, поколебался, а потом вдруг разразился гомерическим хохотом. Мальчики даже вздрогнули от неожиданности.
Хорошо, скрывать не стану. В конце концов, зачем мне теперь этот идиот из вашей фирмы в Марселе?.. Хватило нескольких хрустящих бумажек, чтобы он предоставил мне списки и экипажа, и груза. Зовут его Марсьяль Каферла.
В комнате повисло тяжелое молчание. Англичанин вел себя с таким презрением ко всему, что не затрагивало его лично, с такой легкостью предавал сообщников, что это вызывало у его собеседников непередаваемое отвращение.
Капитан решил закончить на этом допрос. Пленника отвели в амбар и поместили к остальным, под охрану двух вооруженных часовых.
Короче говоря, — обратился затем Памье к Мишелю и Даниелю, — ваше присутствие на корабле оказалось третьей каплей дегтя в бочке меда, на которую рассчитывали бандиты. В списке ваши имена не значились, а потому они и не подозревали, что на корабле не тридцать четыре человека, а тридцать шесть.
Но они же меня оглушили еще на палубе, — напомнил Порьон.
А потом вы исчезли, и бандиты схватили вместо вас Даниеля! — разъяснил Памье. — Они же в темноте не видели, кого ударили.
К тому же я еще толком не проснулся, так что, наверное, был очень даже похож на пришибленного, — добавил Даниель. — Они решили, что это я из-за удара по голове такой вялый.
А кстати, Даниель, почему вы так долго просыпались? Казалось бы, такие драматические события разворачиваются на борту… — удивился Памье.
Мой брат — ужасный соня, капитан, — опередил Даниеля Мишель. — А тут еще таблетка от морской болезни…
Даниель догадался, что Мишель не хочет бросать тень подозрения на Тревье, пока они не выслушают объяснения самого радиста.
Понятно, — задумчиво проговорил Памье. — Но вот что еще меня удивляет… Как это у вас, Мишель, оказался газовый баллончик? Эти господа, как сказал пилот, потеряли коробку. А вы, значит, нашли? Где?
И снова Мишель пожалел радиста.
У себя под ногами, — объяснил он весьма расплывчато. — Красная такая коробка, пластмассовая…
В радиорубке, наверное? — вмешался Даниель. — Я же ее сунул под подушку лейтенанта Тревье, когда услышал шаги! Тут меня и схватили… Она валялась в галерее, у самой лестницы.
Мишель улыбнулся. Наконец-то хоть что-то прояснилось. Тревье и знать не знал, что баллончики у него под подушкой.
Благодаря вам, Даниель, бандитам не удалось нас усыпить. Правда, в противном случае нас бы гораздо раньше выручил из беды ваш брат Мишель…
Ироническое замечание капитана нисколько не обидело Даниеля. Зато лейтенант Порьон вдруг разнервничался. Он резко повернулся к Мишелю и спросил:
Почему вы не доложили мне о баллончиках?
Забыл, наверное, — вступился за мальчика капитан.
Первый помощник закусил губу, но промолчал.
Ну что же, теперь мы знаем все или почти все, — подвел итог Памье. — Примите еще раз мою благодарность, Мишель. Пиратов будет судить испанский трибунал, так что вам предстоит путешествие в Испанию в качестве свидетеля… А теперь предлагаю отведать, что там приготовили на ужин наши хозяева.
К удивлению мальчика, по такому случаю фермер с женой даже сняли чехлы с мебели в большой комнате на первом этаже.
С удовольствием поглощая превосходный омлет, Мишель подумал вдруг о главном механике Рансье. Мало того, что мальчик лишил офицера пикника, — теперь, приняв в отсутствие Памье и Порьона командование кораблем, бедняга вынужден ужинать в полном одиночестве!
Эпилог
Прошло три дня…
Отремонтированный испанскими корабелами и снятый с мели двумя буксирными катерами 'Бур' снова бороздил морские волны.
Перед самым отплытием вернулся из госпиталя лейтенант Тревье. Но поскольку он все еще пребывал в 'нерабочем состоянии', то обязанности радиста временно исполнял Порьон.
Мишель и Даниель частенько сидели возле постели раненого, который пока не мог ходить и даже руками двигал с трудом из-за плотной повязки, закрывавшей ему грудь и плечо.
Радист рассказал ребятам, как ему удалось освободиться от веревок и шумом привлечь часо-ого с крыльца фермы.
Сроду еще я так не стонал! — смеялся Тревье. — Парень и охнуть не успел. Сначала я шарахнул его дверью, а потом кулаком добавил!
