ли вы, что это письмо может оказаться полезным следствию?
— Конечно, мсье капрал. Вот оно.
Жандармы одновременно протянули за письмом руки.
С некоторой растерянностью прочли они «полезный следствию» документ. После нежных пожеланий «дорогой кузине Анриетте» приятных каникул «в компании милой Денизы» графиня Гортензия де Маливер переходила к главному.
«Дорогая моя малышка, ты еще мала и вряд ли оценишь то, что я хочу тебе сообщить. Но, надеюсь, милая Дениза тебе поможет и все будет в порядке.
Когда угроза войны стала реальной, я много размышляла. Я не могла пассивно ждать, уцелеет ли наше состояние или растает, исчезнет… и стала искать способ обезопасить его. Наведя некоторые справки, я поняла, что лучшей гарантией в этом плане будет покупка картины какого-нибудь великого художника. И я решила тайно приобрести очень ценную картину и в день твоего совершеннолетия передать ее тебе.
Но обстановка становится все более сложной. Я боюсь, что картину могут украсть. Ты знаешь, я всегда любила рисовать, не строя, впрочем, никаких иллюзий относительно своего таланта. Мне давно известно, что часто (я сама знаю по меньшей мере три таких примера) под малоценной картиной находят другую — неизвестную работу большого мастера, которую какой-нибудь глупец использовал как полотно для своей картины. Я почитала журналы, статьи — и поняла, что должна делать. Мне нужно было лишь покрыть картину Рембрандта — а это был именно Рембрандт — специальным составом и что-нибудь нарисовать сверху. Так я скрою от не слишком щепетильных ценителей шедевр, который предназначен тебе. Не удивляйся поэтому, когда получишь в наследство пять моих картин. В каком-то смысле они символизируют мою тайну. Ты — это ребенок, который беззаботно играет, а в конце концов получает то, что ему принадлежит. Тебе принадлежит то, что скрыто под пятой картиной. Придется лишь отдать ее в специальную мастерскую, где ее отреставрируют. Я оставила у своего нотариуса письмо, которое он отдаст тебе в день твоего совершеннолетия; в нем я все тебе объясняю. Но я боялась, что картины покажутся тебе малоценными и ты не будешь особенно заботиться о них. К тому же я не очень здорова; по всем этим причинам я и решила предупредить тебя напрямик в этом письме…»
Дальше графиня писала о своих неприятностях, связанных со здоровьем, и выражала надежду, что еще успеет увидеть «свою малышку Анриетту».
Но желание бедной женщины не осуществилось, — вздохнул растроганный капрал.
Да, — с грустью подтвердила Анриетта. — Когда я вернулась из Лонжевера, тетушки уже не было в живых.
Капрал откашлялся и с сарказмом, чтобы скрыть охватившее его волнение, обратился к Бертэну:
— А теперь, приятель, вам придется дать кое-какие объяснения!..
ЭПИЛОГ
Ко всеобщему изумлению, Бертэн повиновался немедленно.
— Теперь мне нечего терять, — сказал он. — И я хочу поскорее положить конец этому… неприятному эпизоду.
И он рассказал, как однажды, забирая у привратницы почту, обратил внимание на письмо, лежащее в специальном пакете управления почт. Оно было адресовано графине Гортензии де Маливер…
Заинтригованный, он вскрыл пакет и нашел внутри старый конверт, на котором был написан адрес Анриетты де Маливер в Лонжевере.
— Любопытство оказалось сильнее меня, — признался шофер. — Я вскрыл письмо и узнал тайну пятой картины. Мне много раз приходилось бывать в комнате Анриетты: мадам Терэ просила меня иногда что-нибудь там починить. Поэтому я хорошо помнил все пять картин. И решил завладеть той, о ценности которой никто не подозревал.
Пользуясь хорошим отношением Манизы, Бертэн легко сделал себе второй ключ от входной двери «Дома садовника». Услышав как-то разговор Мишеля и Даниеля с Ришаром, он узнал об их намерении отправиться фотографировать ланей. Кроме того, он знал, что по вечерам Анриетты не бывает дома. Так что ему нетрудно было разработать план.
— Потом, когда дело будет сделано, — закончил он, — я собирался уехать за границу и найти там какого-нибудь коллекционера, который купил бы у меня картину.
Довольно самонадеянная затея, — сказал граф. — Никто не купил бы у вас такую ценную картину. По крайней мере, пока не узнал бы, откуда она у вас.
Но, — вмешался Мишель, — Бертэн, может быть, расскажет нам, что произошло в тот вечер, когда папаша Пероннэ и бедный Пиррус чуть не простились с жизнью.
Марсель и Виктор удивленно посмотрели на него.
Но ведь он говорил нам, — сказал старший брат, — что это вы…
Ну, Бертэн, сделайте же доброе дело, — потребовал Мишель.
Бертэн посмотрел на сыновей егеря, поколебался, потом, опустив голову, произнес глухо:
— Увы… Я не мог поступить иначе… Весь придуманный мною план провалился бы, если бы я дал Пероннэ возможность увидеть, как я выхожу из этого дома.
Марсель, остолбенев, смотрел на него. Потом, закипая злостью, спросил:
— Но почему тогда отец сказал, что это они на него напали… эти два господина?
Бертэн устало пожал плечами.
— Вспомните, я же вместе с вами помог донести его домой… А когда он пришел в себя, я сказал ему, что виноваты они. Он поверил…
Марсель, старший из братьев, сжал кулаки.
— Вам повезло, Бертэн, что вы связаны и беззащитны!.. — Потом, повернувшись к Мишелю и Даниелю, произнес: — Я должен извиниться перед вами, господа. Он убедил нас, что именно вы напали на отца. То же самое с телефонным звонком, когда вы потребовали письмо. Он сказал, что это опять ваши происки, что вы уже не знаете, что придумать, чтобы доставить нам неприятности… И что вас пора проучить… Я действительно очень сожалею, и мой брат тоже. Согласен, Виктор?
Еще как согласен!
Вот что выходит, когда люди пытаются сами вершить правосудие, — проворчал капрал. — Кстати, что у вас получилось? Проучили.
Пришлось рассказать, как сыновья егеря мстили Мишелю и Даниелю.
Н-да!.. Похищение, применение насилия… Если эти ребята подадут иск, для вас это плохо кончится.
Мы не будем подавать иск, — сказал Мишель. — Они же действовали по наущению Бер-тэна.
Марсель подошел к Мишелю и крепко пожал ему руку.
Ну вот, — заключил капрал, — это мне уже нравится. Пероннэ — хороший малый, он не заслуживает судебного преследования.
Я благодарю вас от его имени, — сказал граф. — Наверно, теперь я уже могу откланяться?
Мы сейчас все уходим, — ответил капрал. — На сегодня достаточно. Но нам придется забрать вашего шофера, мсье Ришар. Вероятно, вам его будет не хватать?
Ришар не ответил. Они с Анриеттой стояли в углу комнаты и что-то оживленно обсуждали.
Жандармы надели на Бертэна наручники и увели его.
Граф не знал, как ему поступить. Марсель и Виктор, уходя, еще раз обменялись рукопожатиями с Даниелем и Мишелем.
Ну что, кто старое помянет… — сказал Марсель.
…тому глаз вон, — дружно ответили Мишель с Даниелем.
В комнате остались только они и граф. Братья взяли картину и направились в гостиную. Поколебавшись, граф пошел за ними.
— В сущности, — сказал он, — если бы вы не нарушили мой запрет и не пошли в охотничий домик, Бертэн вполне мог бы осуществить свой план.
