Четыре месяца в африканском госпитале. Это не имеет ко мне никакого отношения. Это случилось через два года после того, как мы переехали в Нью-Йорк. Ничего общего со мной.
— Я скучал по тебе, — сказал Феликс.
— Да?
— Я хотел позвонить, но не осмелился.
— Из-за Джекоба?
— Да, из-за него. В Портофино Сильви сказала мне, кто ты.
— Но почему отец сказал мне, что ты умер?
— Я хотел, чтобы все так думали. Флоренс, это был единственный выход. Ситуация была слишком сложной.
— Если бы ты позвонил мне, это изменило бы всю мою жизнь.
— Да? — с улыбкой спросил он.
— Да. Спасло бы ее.
— Ну, ты все-таки замужем. Сильви говорила, что он американец?
— Я не хочу разговаривать об этом, — прервала я его. — Несколько дней назад отец рассказал мне о Джулии, о Джулии и о… — Я не могла закончить фразы. Так много хотелось сказать, но не хватало нужных слов.
Мы сидели и молчали.
Феликс прервал молчание.
— Воскресения Джулии были замечательными, — произнес он, — когда все собирались на ленч…
Он опять возвращается к тому же. Я уж и не знаю, кому больше завидую: ей, потому что у нее был он, или ему, потому что у него была она.
— Ты бывал у нее?
— Да. — Его глаза широко открыты, как будто он боится сказать лишнее.
— Это был чудесный дом. — Мои слова звучат натянуто и фальшиво. Я хочу услышать больше. Все о ней. Мне все еще очень нужна она, мне все хочется знать. Говорят, что время лечит, или нет?!
— Я не жил с ней, — говорит он, — правда.
— Почему? — спросила я.
Феликс глубоко вздохнул, пожал плечами и откинулся в кресле.
— По многим причинам, — сказал он. — Джулия была богата.
— Да, я знаю. — «Ты вернулся из мертвых, чтобы рассказать мне все это».
— До того, как встретить Джулию, я общался только с мужчинами. Для мальчишки из Вены, ты понимаешь, пожить в Риме или на Капри казалось просто чудом. Я знал друзей Якоба, прежде чем я узнал Джулию.
Он говорит — «Якоб».
Закрыв глаза, он улыбнулся.
— Якоб и Джулия. После того, как она умерла…
— Ты был вместе с ней в машине. Правда?
— Да.
«Пожалуйста, Феликс. Ты должен рассказать мне все».
— Что ты делал в Лондоне? Ты никогда не рассказывал мне.
— Мой отец был англичанином. Я родился в Англии, я же рассказывал тебе. После войны мои родители развелись, но учился я в Англии. Я ведь говорил тебе.
— Ты помнишь, что говорил мне это?
— Флоренс, ты думаешь, что если ты взяла другое имя, то ты больше не существуешь?
— Просто я ждала тебя.
— Да, — соглашается он.
— Может быть, до сих пор жду. — «Когда я говорю так, я как будто бы опять не существую». — Рассказывай дальше.
— С чего начать? — спрашивает он.
— С Джулии.
— Она была на пятнадцать лет старше меня. Она была красива, ты знаешь, и одинока.
— Если не считать Тревора Блейка.
— Да. Она говорила, что с ним безопасно.
— Джулия никогда не говорила мне этого.
— Тебе нет. О таких вещах не говорят ребенку.
— Безопасно… Что это значит? — Я спрашиваю, но уже знаю ответ. Так, как с Беном.
— Он был свободен от страсти.
— Ты был ее страстью, — шепчу я.
Он протягивает руку к пустому стакану из-под пива. Подзывает официантку и заказывает водку.
— Я собирался снимать фильмы.
— А я собиралась изучать историю искусств.
Мы были как ее потерянные дети.
— Документальные, — уточняет он, — по искусству.
— Я собиралась переехать к ней после школы, — говорю я. «Он напоминает мне меня. Открыт для страсти. Я лишь учусь этому. Я только сейчас учусь этому, а он всегда был таким.
Я хочу протянуть руку и дотронуться до него, потому что чувствую, что ему этого хочется. Его коже нужно прикосновение, чтобы дышать. Но он слишком стар для этого, слишком поношен. Проститутка, если пользоваться старыми выражениями».
Мы близнецы, как Джекоб и Джулия.
— Я думала, что ты мертв, — сказала я.
— Я должен был уехать.
— Ты был в Портофино.
— Мне нужны были перемены. С Якобом было трудно, он хотел снять мне квартиру, а Андре советовал мне забыть Якоба, и ты ждала…
— Андре?..
— Я жил с Андре.
Я догадывалась об этом и раньше. Вот почему он меня так ненавидел. И цыганская свеча…
— Ты познакомился с Сильви на улице…
— Это нормально, ты же знаешь. Мы все так делаем. Видишь кого-нибудь на улице, кто тебе нравится, просишь прикурить или спрашиваешь, который час… все так и происходит — с мальчиками…
— Со мной тоже.
— Ты была не такая, как Сильви. Ей всегда хотелось все знать. Кто я, где живу, что делаю, номер моего телефона, все! Ты же была больше похожа на мальчика. Ты не посягала, ты была проще.
— И ты уехал с Сильви. Надо было мне посягнуть…
— Тогда я, может быть, и женился на тебе, — говорит он. — Я хотел жениться на Джулии, хотел, чтобы у нее от меня был ребенок. — Он сидит, наклонившись вперед. — Я не жил с ней, потому что не хотел быть ее игрушкой. У меня не было денег, а у нее были.
— Что ты делал? И что делаешь сейчас?
— Торгую. Дерево из Африки, товары с Востока. Однажды я неплохо продал скульптуры из Камбоджи и сделал на этом деньги. Я даже купил Джулии ожерелье из аметистов.
— Я помню его.
— Я хотел жениться на ней, — жалко повторяет он, — но она не хотела иметь ребенка.
— Первый ребенок после сорока это не так просто, — говорю я.
— А ты хотела когда-нибудь иметь ребенка? — спрашивает он.
— От тебя. — Я произношу это прежде, чем успеваю остановиться.
— Я никогда не думал, что буду отцом.
— Сильви преподнесла тебе большой сюрприз.
— Я не люблю женщин. Они приносят несчастье.
