— Несчастье?!
— Спустя несколько месяцев я позвонил Сильви, потому что боялся позвонить тебе. Я не хотел ворошить гнездо Эллисов. А она мне сообщила, что ждет от меня ребенка.
— А она не думала, что ты умер? Она не была поражена?
— Она была зла на Марка за то, что тот все подстроил. Это было его изобретением. Я просто спустился с обрыва.
Я пристально смотрела на него.
— Это он все подстроил, — продолжал Феликс. — Маленькие игры Марка. Ты же знаешь его. Я знал, что он следил за мной и Сильви в том доме в Портофино. Наблюдал за нами по ночам.
«Точно так же он наблюдал бы и за мной в своем офисе. Или еще где-нибудь…»
— А почему ты не жил с Джулией? — неожиданно спросила я.
— Потому что у нее часто гостила ее племянница, то есть ты. Она говорила, что неспособна разрываться между нами. Она часто откладывала твой приезд…
— Да, ссылаясь на то, что много дел, сдай сначала экзамены и так далее. Это было из-за тебя?
Он гордо улыбается.
— Так что же случилось? — спрашиваю я.
— Я любил Америку, ты знаешь. Аризона, Нью-Мехико…
— И?..
— Я уехал. Она была против. Я уехал в Америку, думал, что она будет скучать по мне. Когда я вернулся, она была с Тревором Блейком за городом. Я нашел номер его телефона в справочнике, позвонил ей и сказал ей, что приеду и заберу ее, чтобы вернуть.
— Подожди, когда это было?
— Зимой, — говорит он. — В январе.
О Господи!
— Она сказала: «Не приезжай». Но я поехал и позвонил ей еще раз из деревни, она согласилась уехать и хотела сама вести машину. Джулия сама села за руль. Она сказала: «Это моя машина».
Он сидит, опустив плечи.
— И? — Мне хочется услышать самое худшее.
Он качает головой, смотрит на меня исподлобья. Как будто чего боится.
— Мы разговаривали.
— Потом?
— Машину занесло на повороте. С моей стороны на машине не было даже царапины. Я вышел, обошел машину, чтобы открыть дверь, но не смог. Она была мертва.
Он смотрит на меня, в глазах — слезы. У меня такое чувство, что кто-то держит меня за руку, сжимает мою ладонь, я чувствую горячее дыхание в ухе, тяжесть нетерпеливого тела на себе: давление невидимой руки и жар. Мои уши горят. Он говорит о смерти Джулии, а во мне горячее дыхание жизни.
— Это все, что я могу тебе рассказать…
— И ты уехал?
— Я знал, что возникнут проблемы, когда приедет полиция. Я ничем не мог ей помочь и уехал. Я жив, а она умерла — и в этом моя вина. Я попытался позвонить Джеральдине в Лондон, но она сказала, что не хочет меня видеть.
— Джеральдине, — повторила я.
— Мне хотелось быть рядом с кем-нибудь, кто знал и любил ее. Я стал часто разговаривать с Якобом по телефону. Он был мил и забавен. Я знал его друзей, но никогда не видел его.
— У вас много общего, — заметила я.
— Не надо сарказма, — говорит Феликс. — Я не знал, где он живет, но представлял, где находится его магазин. И вот я отправился в Париж. Он оказался очень похож на нее. Это было так странно… Мы пошли гулять, и он плакал, плакал прямо на улице.
Мой отец плакал?
— Он очень любил ее. И мог заниматься этим со мной. С мужчинами гораздо проще, чем с женщинами.
«С мужчинами… Я должна все сказать ему и уйти. Он такой же, каким был всегда».
— С женщинами возникают проблемы. Мужчины проще. Это называется дружбой.
Немного помолчав, он продолжал:
— Ты никогда не говорила о ней, а он говорил. О тебе он говорил, что ты сложный ребенок. Ты была плохой девочкой, когда оставила дом.
— Но когда мы встретились? Разве ты не знал, кто я? Никогда не видел фотографии? Чудесный снимок, я возле папиного стола…
— Я никогда не был у Якоба в квартире. Из-за Мишеля. Якоб снимал комнату…
— Я не хочу больше ничего знать, — говорю я.
— Ты сама спрашиваешь. Конечно же, ты хочешь знать все.
— Феликс, пятнадцать лет я думала, что ты мертв, точнее, шестнадцать.
— Но ты пережила это, я тоже. Я сумел забыть Джулию.
— Но я любила тебя. Это было самое чудесное, что когда-нибудь случалось со мной.
Он выглядит довольным.
— Феликс я так сильно тебя любила, что попыталась…
«Не говори ему», — подсказывает мне внутренний голос.
Но я пытаюсь сказать ему, я хочу сказать ему о любви.
Кольцо может объяснить все. Я достаю маленькую желтую коробочку.
Он наклонился вперед, видит кольцо и улыбается.
— О, я помню его. Ты показывала мне его в Париже.
— Посмотри, что на нем, — говорю я. — Посмотри на женщину и лебедя.
— Да, — соглашается он, но не смотрит на камень. Он смотрит на появившуюся пару в холле, молодую пару — высокие светловолосые иностранцы.
— Иногда, — говорит он, — хочется быть обоими, чтобы любить с двух сторон.
Я слышала это и раньше.
— Смотри. — Я протягиваю ему кольцо.
Феликс берет его, улыбается, подносит к глазам. «Оно не для продажи», — хочется мне сказать.
Я показываю ему на камень и нечаянно роняю кольцо.
— О! — восклицает Феликс.
Кольцо падает на мраморный пол. Удар бронзы о камень звучит как выстрел.
Я стою на коленях, поднимаю кольцо.
— Смотри, — говорю я ему. Я не сдамся.
— Что? — спрашивает он. Я поворачиваю кольцо: камень вылетел. Маленькие кристаллики агата, как угольная пыль, блестят у его ног.
— Прости, — говорит он.
Я поднимаюсь и сажусь в кресло. Я держу кольцо в руке, но не могу смотреть на него — камня нет.
— Я любил тебя, Флоренс, — говорит Феликс, — когда ты была молода.
— Ты хочешь сказать, когда ты был молод, — поправляю я его.
Прохладные белые простыни ждут нас дома, льняной саван.
Мне хочется исповедаться.
— Я думала, что ты умер.
— Перестань говорить об этом. Это все подстроил Марк, чтобы напугать Сильви. Меня это устраивало.
— Но ведь там нашли тело.
— Почему бы тебе не расспросить Сильви? Она ведь твоя подруга.
— Я боялась говорить об этом, Феликс. Потому что я думала…
— Что ты думала? Что?..
