— Ребята… — тихо сказал Шенг, аккуратно отмеривая шаги. — Вы уверены, что все нормально?
— А ты сам что скажешь? — с сарказмом спросил Харви.
Мужчина продолжал теребить руками бороду и волосы.
Электра в очередной раз его спросила:
— Кто ты такой и почему повторял это слово?
Незнакомец посмотрел на нее широко открытыми глазами.
— Не знаю, — дружелюбно ответил он. — Но ты должна мне помочь, пока они не пришли.
— Я тебя не понимаю.
— Ты и не должна понимать. Ты должна… — Мужчина, весь дрожа, протянул ей чемоданчик из коричневой кожи. — Держи.
— Я не хочу! — воскликнула Электра. — Что это? Зачем это мне? Я даже не знаю, кто ты.
— Пожалуйста, — взмолился незнакомец. — Они ищут меня. Нет времени объяснять. Ни у кого нет времени. Ни у кого.
Электра посмотрела на ребят в надежде найти хоть какую-то поддержку. Шенг вместе с Харви опустили взгляд и покачали головами, Мистраль стояла бледная, словно привидение. Поддержки было ждать неоткуда. Снег кружится вокруг них, словно в танце. Странная энергия, от которой дрожали кончики пальцев, витала в воздухе.
«Не надо ничего понимать. Нужно просто довериться инстинктам», — говорил ей внутренний голос. А он призывал ее взять коричневый чемоданчик.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила она, взяв чемодан.
— Сохрани его, — повелительным тоном сказал незнакомец.
Его лицо казалось более спокойным. Он будто избавился от невыносимой тяжести.
— Я вернусь и заберу его, как только смогу.
Электра кивнула:
— А когда именно?
— Скоро. — Он посмотрел на всех ребят своим необыкновенно грустным взглядом. — Бегите, пока не поздно, — добавил он, затем встал и скрылся в темноте улиц.
Ребята собрались вокруг Электры и кожаного чемоданчика.
— Тяжелый? — спросил Шенг.
— Нет.
— Ничего себе! — воскликнул он, стаскивая шапочку для душа с головы. — В Риме всегда происходят подобные вещи?
Электра пыталась перевести дыхание.
— Зачем ты это сделала? — спросил ее Харви обвиняющим тоном.
— Не знаю, — ответила Электра. — Ему была нужна помощь. Он был напуган. И он… повторял это слово.
— Что за слово?
— Он лежал на земле… смотрел на меня и повторял его… Я сначала не поняла… Но потом… когда мне удалось понять… как будто в моей голове сложилась картинка…
— Что он говорил?
— Число. Всего лишь число… Он назвал «двадцать девять». День нашего рождения…
Мужчина в плаще убегал от моста Четырех Голов.
На этот раз он совсем не оглядывался.
Спустившись по лестнице, которая вела к насыпи на берегу Тибра, он продолжил свой бег. Без чемодана ему было легко, и он чувствовал себя необыкновенно счастливым.
Он смеялся, едва не падая на насыпь, затем снова выпрямлялся и опять падал. Справа от него возвышалась черная стена набережной. А слева, меньше чем в метре от него, текла река. Все остальное казалось ему таким далеким, тихим, нереалистичным. Словно весь мир остановился здесь и больше ничего не существует. Он чувствовал эйфорию.
Мужчина остановился, чтобы перевести дыхание. Он добежал до каких-то темных арок. Между ними видны были черные ветки колючих кустов, в которых застряли куски ткани и пластика.
Он слышал какую-то мелодию… Медленную и невероятно печальную. Заунывная песня о чем-то далеком и меланхоличном. Она звучала под черными арками, смешиваясь с шумом падающего снега.
Тихая музыка. Теплая. Как приглашение.
Мужчина откинул мокрые волосы со лба и задал себе вопрос: «Существует ли на самом деле эта мелодия, или это всего лишь стук его сбившегося с ритма сердца?» Он шумно вдыхал, заглатывая холодный воздух, делал несколько шагов, спотыкался и снова останавливался. И наконец, понял, что мелодия действительно СУЩЕСТВУЕТ. Она настоящая. Она шла из темноты, из подземного мира, из-под улицы, на которой кишат нервные машины, стоящие в пробке.
Это глубокий, чистый звук, живой и печальный.
«Скрипка», — понял мужчина, приближаясь к источнику музыки.
Он опирался рукой о стену, чувствуя сырой холод старых кирпичей. Он шел, шаркая ногами, погружаясь в тень… Его вел лишь зов скрипки.
Он чувствовал себя очень усталым. Но не мог остановиться. Мужчина продолжал блуждать в сырой темноте арки. Чем дальше он заходил, тем громче раздавалась музыка. И она звала его.
Неожиданно мелодия оборвалась.
Мужчина осмотрелся, не понимая, где он.
«Где я нахожусь? Почему я сюда пришел?» — спрашивал он себя.
Река у него за спиной. Он чуть выше набережной, в полной темноте.
Перед ним стоял скрипач с седыми волосами цвета стали.
Якоб Малер отвел смычок от скрипки и опустил руки.
— Добро пожаловать, Альфред, — холодно сказал он. Тебя сложно было найти.
— Что?
— «Gesang ist Dasein», — продекламировал Якоб Малер, глядя на свою скрипку. — «Песня — это жизнь». Это не мои слова, это сказал немецкий поэт Рильке. Он хорошо знал, что ни один чувствующий человек не может не ответить на зов музыки.
— Что это за сцена? Чего ты хочешь?
Якоб Малер подошел к нему на пару шагов. Мужчина, которого он назвал Альфредом, отступил в ночь.
— Я хочу Кольцо Огня, — шепотом сказал Малер.
Долгая тишина. Слышно, как капает вода.
Издалека доносился шум Рима.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Ты Страж, — шепотом продолжил Якоб Малер. — А Стражу всегда есть что охранять. Я пришел забрать это.
— Ты ошибаешься. Я не Страж.
— Я знаю, кто ты. И отлично знаю, какую тайну ты охраняешь. Я пролетел двадцать девять тысяч километров на самолете, чтобы приехать сюда.
Глаза Стража расширились:
— Ты один из них, — понял Страж.
Смех Якоба Малера прервал его:
— Конечно, я один из
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Хватит! — воскликнул Якоб Малер. — Не шути со мной!
