удивленное выражение лица.
— Здесь рисунки в виде спирали… — сказал Харви, глядя на первый. — А на этом… хм… Это какая-то башня, или основание пирамиды, или храм…
На последнем волчке нарисованы глаза.
Мистраль внимательно смотрела на них.
Харви пробурчал:
— Извините, но… возможно, чтобы того человека преследовали из-за зонтика и пары волчков?
— Откуда я знаю? — сказал Шенг, закручивая волчки на полу.
— Есть еще вот что, — пробормотала Электра, вытаскивая из чемодана последнюю вещь, тоже завернутую в ткань.
Она размером с ящик для хранения рубашек. Электра развернула ткань, показалась деревянная коробка, очень темная и очень обшарпанная. Вся ее поверхность была покрыта надписями и рисунками, накладывающимися друг на друга, словно подписи студентов, оставленные на старых школьных скамьях.
— Что это? — спросил Шенг.
— Понятия не имею.
Странная вещь казалась чем-то средним между шкатулкой и старой деревянной рамкой, она была закрыта на несколько позолоченных замочков. Электра поставила ее на ткань и стала открывать.
Внутренняя поверхность — четырехугольник, покрытый частой сетью царапин, напоминающих линии на ладони руки.
— А это что?
— Как будто выгравировано… или нацарапано…
— Паутина, — ответила Мистраль, — круги на воде.
— Мне это напоминает лабиринт, — сообщил Харви.
Царапины внутри этой вещи пересекались непостижимым образом, сходясь в единый центральный рисунок, очень непонятный.
— Это женщина, окруженная искрами, — сообщил Харви, проводя по ней пальцами.
— Нет. Это звезды, — вмешалась Мистраль.
— Она права, — сказала Электра. — Это женщина, окруженная звездами.
— Одна, две… — сосчитал Шенг. — Семь звезд. Хао! — воскликнул он. — Ну и что?
— Не знаю. Но эта вещь кажется очень старой.
— И очень потертой.
— По-моему, тот мужчина хотел защитить ее.
— Считаете, она дорого стоит?
— Думаю, да… — предположила Мистраль, критически осматривая вещь. — Она кажется древней.
Шенг заметил надпись, которая была высечена вдоль внешней стороны вещи и спросил остальных, могут ли они ее прочитать.
Харви покачал головой:
— Это не наш алфавит. Кажется, написано на китайском.
— Нет, — ответил задетый китаец. — Это другой язык.
— Греческий, — заключила Мистраль. — Но я не умею на нем читать. — Потом спросила: — В чемодане больше ничего нет?
Электра аккуратно проверила:
— Мне кажется, нет. Хотя… подождите!
Там лежал тетрадный листок в клеточку и последняя, очень маленькая вещь, завернутая в черную вощеную бумагу.
Электра развернула бумагу.
В ней лежал человеческий зуб.
— Фуууу! — воскликнула Мистраль. — Это настоящий зуб?
Харви взял его большим и указательным пальцем и осмотрел на свету.
— По-моему, да. Клык, если быть точным. И… черт возьми! Здесь тоже что-то нацарапано!
— Покажи! Покажи! — воскликнул Шенг, обнажая свои огромные десны.
— Круг, — уточнил Шенг, крепко сжимая зуб в руках.
— Круг… ноль, кольцо, буква «О»…
Он пожал плечами.
— Нет, я сдаюсь. Ничего не понимаю.
— А на бумажке что?
— Какая-то фраза, — сказала Электра. — Но если вы думаете, что я могу объяснить смысл всех этих вещей, то ошибаетесь.
— Прочитай.
Электра перевела дыхание и продекламировала:
— «Каждые сто лет приходит время, когда соединяются звезды. Каждые сто лет приходит время познать мир. Неважно, по какому пути ты придешь к истине. К такой важной тайне не может вести единственная дорога. Если ты ее откроешь, береги ее и не давай ее открыть другим».
Наступило удивленное молчание.
Электра провела ладонями по чемодану, чтобы удостовериться, что он совершенно пуст. Ребята рассматривали то, что они нашли: странная шкатулка из старого дерева, четыре волчка, зуб, на котором нарисован круг, листок с непонятной фразой и зонтик в черно-белую шахматную клетку.
— Что мы будем со всем этим делать? — обеспокоенно спросила Мистраль.
Я думаю, что мы должны сложить обратно в чемодан эту коллекцию, — шутливо заметил Харви. — А еще лучше выбросить в Тибр.
— А человек, который дал нам это… — поинтересовался Шенг. — Как быть с ним?
— Он просто сумасшедший, — заметил Харви.
— Но он убегал! — воскликнула Электра. — Он боялся, что за ним кто-то пришел….
— Вот именно: он сумасшедший, — повторил Харви.
— Сумасшедший, да? Между прочим, его убили, — вклинилась Мистраль.
— И не просто застрелили, а… — И Шенг провел рукой по шее.
— Может быть, он что-то знал? — предположила Мистраль.
— «Раз в сто лет… — снова прочитала Электра, — кто-то должен открыть секрет, и тот, кто это сделает, помешает остальным…»
— Они! — воскликнул Шенг. — Я понял!
— Да перестань! — возмутился Харви. — Что ты хочешь понять? Нам ничего не известно. Мы не знаем ни имени сумасшедшего, ни кто эти люди, что за ним охотились… А вот что мы знаем наверняка — так это то, что эти люди очень опасны.
— И что мужчина на мосту хотел защитить эти вещи, — добавила Мистраль. — Как будто они очень важны для него.
— Да… — вздохнул Шенг. — В смысле, это все действительно странно.
— «К секрету ведет множество дорог…» — продолжила чтение Электра. — Возможно, и правда существует какой-то секрет или тайна. А тот мужчина был напуган из-за того, что разгадал его, — высказал свое предположение Шенг.
— Не забывайте про «двадцать девять», — напомнила всем Мистраль. — Не каждый нормальный человек будет повторять: «Двадцать девять, двадцать девять». Наверно, для этого должны быть веские основания, — заметила Мистраль.
— Если предположить, что этот некто не придумал это, — предположил Харви.
— Вчера было двадцать девятое декабря, — в сотый раз вспомнил Шенг. Он был уверен, что с этим числом что-то связано.
— И что же, по-твоему, началось? — спросил Харви.
— Мы не знаем. Но двадцать девятого декабря все началось. И поэтому он повторял «двадцать
