– К каким выводам вы пришли?
Мистер Фаркер достал большую папку с документами, которые по мере его выступления высвечивались на экране.
– Так называемые бэби-бумеры, – сказал он, – насчитывают примерно семьдесят семь миллионов человек, родившихся между тысяча девятьсот сорок шестым и тысяча девятьсот шестьдесят четвертым годами. При той скорости, с какой они сейчас выходят на пенсию и изымают средства из систем соцобеспечения и медицинского обслуживания, наша оценка, – на экране появилась серия гистограмм, выдержанных в багровых тонах, – такова: ресурсы соцобеспечения истощатся примерно через два с половиной месяца.
– Считая от нынешнего дня?
– Да. От полудня.
– Не слишком радужная перспектива.
– Да, сенатор, совсем не радужная. Но таковы цифры. Они лгать не умеют.
– Подсчитали ли вы, что будет в том случае, если «восхождение» станет федеральным законом?
– Да, подсчитал по запросу комиссии.
– И каковы результаты?
На экране возникли новые гистограммы, на этот раз черные.
– Согласно нашим прикидкам, в случае, если двадцать пять процентов вышедших на пенсию бумеров согласятся на «восхождение» в семидесятилетнем возрасте…
Представитель АББА перебил его:
– Они, безусловно, будут иметь право сделать это в семьдесят
Касс закатила глаза.
– Да, – согласился мистер Фаркер, – хотя это, конечно, существенно уменьшит экономию для казны. Экономия для системы соцобеспечения в случае «восхождения» в семьдесят лет составит… примерно восемнадцать триллионов долларов за семнадцать лет.
– Получается, – сказал Ранди, – что каждый процент бумеров, соглашающихся на «восхождение», сбережет для бюджета страны примерно трилллион долларов.
– Приблизительно так.
– Уважаемый председатель… – вмешался Гидеон.
– Я еще не кончил задавать вопросы специалисту, ваше преподобие. Вы получите слово чуть позже. Заранее благодарю за выдержку. – Ранди вновь обратился к экономисту. – Неплохой выигрыш для казны, не правда ли?
– Да. Разумеется, итоговый выигрыш будет меньше из-за льгот, предлагаемых законопроектом в обмен на «восхождение», – таких, как отмена налога на наследство, бесплатная медицина и прочее. Эти льготы, – мистер Фаркер посмотрел туда, где сидели бумерские лоббисты, – имеют тенденцию к
– Иначе говоря, система соцобеспечения будет спасена?
– Именно так. Несомненно. Система соцобеспечения станет платежеспособной, чего не было уже очень давно. Надеюсь, вы понимаете, уважаемый председатель, что я не даю оценку предложению как таковому. Я всего-навсего цифровик.
По залу прошелестел тихий смех.
– Спасибо за цифры, мистер Фаркер. Вам слово, ваше преподобие Гидеон Пейн.
– Мистер Фаркер, у вас есть ученая степень по экономике? – спросил Гидеон.
Ранди, наклонившись к микрофону, сказал:
– Мистер Фаркер – один из крупнейших экономистов страны, главный экономический советник президента. Не может быть, чтобы у него не было…
– Я не хотел никого обидеть, сенатор Джепперсон. Просто, поскольку страна находится в ужасающем экономическом положении, я решил поинтересоваться.
Новая волна ухмылок.
– Мы здесь не для того собрались, ваше преподобие, чтобы нападать на выступающих, – сказал председатель. – Есть у вас еще вопросы?
– Сенатор, я хорошо понимаю назначение этого досточтимого органа. Простите меня за прямоту, мистер Фаркер. Но мы, если уж на то пошло, собрались здесь для того, чтобы изучить серьезнейшую проблему.
– Я это понимаю, сэр.
– Итак, вы утверждаете, мистер Фаркер, что эта… гм… схема дает…
Смущенный, неловкий шелест голосов по всему залу.
Касс это предвидела. Несколько дней назад Терри сказал ей и Ранди:
– Рано или поздно он обзовет нас нацистами.
– Ваше преподобие! – возмутился, багровея, Фогго Фаркер. – Конечно же, я этого не говорил.
– Но подразумевали. Вы сказали, что это окончательно решит проблему.
– Мистер Пейн, – вмешалась Касс, ни за что не желавшая называть его «преподобием». – Почему вы сравниваете мистера Фаркера с Адольфом Гитлером?
– Я всего-навсего стараюсь объяснить, в какую бездну нравственной деградации вы, мисс Девайн, хотите нас бросить.
– Здесь у нас не Ванзейская конференция,[80] мистер Пейн. Речь здесь не идет об истреблении шести миллионов евреев, цыган, гомосексуалистов, католических священников и душевнобольных. Речь идет о добровольной программе, посредством которой американцы, столкнувшись с вопиющей безответственностью федерального правительства, могут ради собственных детей избрать альтруистический, благородный выход.
– Ваше собственное благородство, мисс Девайн, просто изумляет.
– Уважаемый председатель, разрешите задать вопрос мистеру Фаркеру.
– Пожалуйста.
– Мистер Фаркер, – сказала Касс. – Правда ли, что семья вашей жены эмигрировала из Польши в тридцатые годы?
– Правда.
– И почему это произошло?
– Будучи евреями, они бежали от нацистских преследований.
– Им удалось спастись?
– Живым выбрался только мой тесть.
– Благодарю вас, мистер Фаркер, – сказала Касс. – Простите, что заставила вас про это вспомнить. Я возмещу мистеру Пейну потраченное время.
Это был хороший момент для «восхожденцев». В последующие дни на лице у Гидеона Пейна виднелись красные пятна. Причиной, по общему мнению, послужило кровоизлияние. Но одно событие помешало Касс праздновать победу.
Полиция штата Огайо арестовала двадцатидевятилетнего Артура Кламма – малорослого, толстенького, пухлолицего сотрудника платного интерната для престарелых «Братская помощь» – и обвинила в том, что за полгода он отправил на тот свет тридцать шесть подопечных. Самозваный ангел-мститель не удостоился бы такого внимания прессы, не будь стены его неубранной квартиры оклеены фотографиями и интервью Кассандры Девайн. Изучение его компьютера показало, что кэш его сетевого поисковика битком набит страницами из блога КАССАНДРА и связанных с ним сайтов.
Во время допроса в полиции Кламм не проявил никакого раскаяния в содеянном и, по словам проводившего допрос сержанта, многократно и без смущения называл свои жертвы «сморчками» и «ресурсопожирателями».
Узнав о произошедшем, Гидеон Пейн возвел глаза к небу и произнес вслух:
– Воистину справедлив Ты и щедр, о Господи.
