Она толкнула Уорса в грудь, и он потерял равновесие и упал на спину. Это дало ей время подняться на ноги и выбежать из конюшни.
Ей вслед летели проклятия, но она закрыла уши руками и помчалась прочь сломя голову.
Глава четырнадцатая
– Ну что, сынок, да или нет?
Уорс потер небритую щеку. Проснувшись рано утром, он встал, почистил зубы и сразу же поехал к родителям.
– Может, сначала выпьем кофе? – предложил он.
– Ева, кофе готов? – крикнул Тед.
– Иду.
Мать позвонила ему утром и сказала, чтобы он как можно быстрее приезжал к ним. Они хотели с ним поговорить. Уорс не понимал, к чему такая спешка. После вчерашней встречи с Молли в конюшне он напился, чтобы забыться, и, разбуженный ее звонком, еле продрал глаза.
– Спасибо, мама, – поблагодарил он Еву, когда она поставила перед ним кружку с горячим кофе.
– Анна испекла твой любимый пирог с черникой и ячменные лепешки. – Ева наклонилась и чмокнула сына в щеку.
Нахмурившись, Уорс покачал головой.
– Спасибо, мама, но у меня нет аппетита.
– Он появится, когда ты почувствуешь их запах. Анна так старалась. – Она улыбнулась. – Ты же знаешь, как она хочет тебе угодить.
Если его мать не прекратит болтать, он не выдержит. Его тошнило, а голова болела, словно внутри нее работал отбойный молоток.
Но как он мог сказать родителям, что напился до полусмерти из-за того, что ему не удалось переспать с женщиной, которую они так презирали?
– Ты ужасно выглядишь, – заметила Ева.
– Спасибо, – саркастически произнес он.
– Не ерничай, – осадила его мать.
Он закатил глаза.
– Не приставай ко мне, мама, я не в настроении.
– А ты когда-нибудь бываешь в настроении?
– Что ты имеешь в виду, черт побери?
Тед замахал руками.
– Эй, вы оба, хватит. Ведите себя как цивилизованные люди.
– Я пошла разогревать лепешки, – с едва скрываемым раздражением произнесла Ева.
– Не обращай внимания на свою мать, – сказал Тед, когда его жена удалилась.
– Я уже привык, – криво усмехнулся Уорс.
– Будь к ней терпимее, сынок. Она желает для тебя самого лучшего, и, по ее мнению, это политика.
– А что, если я с этим не согласен? – спросил Уорс.
Ева вернулась в комнату и поставила на стол тарелку с горячими лепешками. Тяжело сглотнув, Уорс отвернулся, чтобы не смотреть на них. От одного их запаха его выворачивало наизнанку. Может, потом он съест одну, чтобы успокоить мать.
– Передай мне свою тарелку, – с улыбкой сказала Ева, уверенная в том, что взяла верх над сыном.
– Не сейчас, – ответил Уорс. – Пока я ничего не хочу, кроме кофе. – Это было ложью. В данный момент ему хотелось лишь одного: вернуться домой, принять душ и лечь спать.
– Вернемся к нашему предыдущему разговору. Ты уже принял решение?
Услышав тревожные нотки в голосе отца, Уорс вздохнул. Его мать молчала, ожидая ответа.
– Нет.
Оба родителя ошеломленно посмотрели на него.
– Не могу поверить, что ты до сих пор тянешь резину, – раздраженно произнесла Ева. – Уже пора было бы решить.
– Это не так легко. Для меня это важное решение и серьезные обязательства.
– Почему тебя сейчас это беспокоит? – спросил Тед, нахмурившись. – Прежде ты всегда смело принимал вызов.
– Ты же знаешь, что на первом месте для меня коневодство, – заметил Уорс. – Заниматься двумя делами одновременно будет сложновато.
Ева махнула рукой.
– Заниматься лошадьми ты сможешь всегда, а вот шанса сделать политическую карьеру у тебя может больше не быть.
– Я прекрасно это понимаю, мама.
Ева пристально посмотрела на него.
– Ты также должен понимать, что, если не поспешишь и не женишься на Оливии, ты ее потеряешь.
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения. Уорс соскочил со стула, напугав своих родителей.
– Я не собираюсь жениться на Оливии.
Глаза Евы расширились от удивления.
