содержания. Размочив этот харч в воде, я позавтракал. Страх миновал, его сменило острое ощущение скуки, знакомое каждому заключенному. Как быстро человек привыкает к новым условиям, которые начинают казаться ему непереносимыми! Что ждало меня? – унылая жизнь под стражей, жесткое ложе, не ахти какая вода, затхлая от дистилляций, и диета из прессованного жмыха ничем не лучше капустной баланды. Это все равно что начать жизнь заново и вернуться в школу – где все уже заранее известно. Предаваясь таким мрачным размышлениям, я услышал:
– Пау.
Этот звук был для меня как ружейный выстрел, прозвучав в полной тишине камеры.
Я вскрикнул, вскакивая на ноги и выставляя перед собой кулаки, готовый встретить врага по всем правилам английского бокса – поскольку на кочергу рассчитывать уже не приходилось. Однако вскоре я понял, что источник звука находится у меня за спиной, и я туту же развернулся в боксерской стойке – подошвы скрипнули по стеклянной поверхности клетки.
Там стоял морлок, как раз у самого края светового круга, как привидение, не решающееся переступить заговоренной черты. Свет едва падал на его лицо, но и этого оказалось достаточно. Он стоял прямо – это было совсем не то сутулое обезьяноподобное существо, с которыми мне случалось встречаться доселе. На нем были защитные очки из темно-синего стекла, под которыми различались черные выпуклые глаза.
– Тик. Пау. – произнесло привидение, странным хрипло булькающим голосом.
Я тут же попятился, с грохотом оступившись на подносе и взмахнув кулаками.
– Попробуй только подойди! – воскликнул я.
Морлок тем не менее сделал шаг вперед, вступая в широкий луч света: несмотря на защитные очки, он заметно сощурился при этом. Это был один из нового племени морлоков: ухоженных, вроде того, что сразил меня лучом наповал. Он тоже ходил голышом, как остальные, но грива его, растущая от затылка вдоль хребта, была аккуратно причесана и уложена, как и вся остальная растительность, так что это даже напоминало униформу. Маленькое личико со скошенным подбородком, напоминавшее неандертальца или ребенка-урода было как раз передо мной.
И тут же я вспомнил, как один из таких неандертальских черепов треснул под моей кочергой. Сейчас бы мою дубину! Но что толку? Там их без счета, наверное, притаились и ждут в темноте. Тем более, я могу сойтись с ним только в рукопашную, а у него этот пистолет, стреляющий загадочными лучами.
Поэтому я решил выждать своего часа.
Кроме того, что было странно для меня – моя злоба постепенно расточалась. Этот морлок, несмотря на свою наружность, присущую существам его расы, смотрелся довольно комично, особенно в очках, которые только сначала производили зловещее впечатление, вообще же выглядели на нем преуморительно, – обезьяна в солнечных очках!
– Тик. Пау. – повторила обезьяна.
Я сделал шаг навстречу.
– Что ты хочешь сказать мне, скотина?
Он заметно вздрогнул – скорее реагируя на тон, чем на произнесенные слова. – и затем показал на остатки завтрака.
– Тик, – сказал он. – Пау.
Я понял.
– Благие Небеса, – вздохнул я. – Да ты, никак, пытаешься заговорить со мной. Поболтать о насущном? Ну, давай! – И я протянул ему остатки трапезы: – «Тик. Пау». Один. Два. «Ду ю спик инглиш?» Раз. Два…
Морлок кивнул как ученый пони и отчетливо произнес, почти не уступая мне в дикции:
– Один. Два.
– Здорово! А дальше – один, два, три, четыре…
Морлок уже залез в мой круг света, служивший мне клеткой, хотя, как я заметил, старался держаться подальше – чтобы я не мог достать его руками. Он указал на мой сосуд с водой:
– Агва.
– Агва? Похоже на латынь – но я в классических языках никогда не был особо силен. Вода, – перевел я.
И снова морлок замер, прислушиваясь, кивая заученно головой.
В таком духе мы продолжили. Морлок указывал на предметы, самые обычные заурядные вещи – части гардероба, бывшего на мне, части тела, такие как голова и конечность, а я называл соответствующее слово. Некоторые из слов, произносимых при этом морлоком казались совсем незнакомыми, а другие походили на немецкий или староанглийский. Раз или два я даже пытался завязать беседу, пользуясь их скудным запасом – поскольку от простого называния слов для общения толку мало, – но он лишь выслушивал и дожидавшись когда я замолкну, продолжал свою странную игру в слова. Он показывал, я называл, а он переводил. Я пытался пообщаться с ним на языке элои – тот, что помнил из общения с Уиной, – этими простыми певучими и мелодичными двусложными фразами – но морлок оставался бесстрастен к моим попыткам.
Так продолжалось несколько часов. Наконец, без всяких церемоний, морлок просто прервал наши занятия – он просто отступил во тьму. Я не последовал за ним (еще не время! – напомнил я себе). Затем я поел и поспал, и, по пробуждении, все повторилось – мы продолжили свои уроки.
Пока он расхаживал по моей клетке света, указывая на вещи и называя их, движения морлока и жесты становились более плавными и грациозными. Изменилась походка, осанка, появилась жестикуляция. Вскоре я понял, что он подражает мне.
В конце второго цикла уроков морлок отошел от меня и заговорил:
– Вполне достаточно. Вы понимаете меня?
