было видно ни одного огонька в округе. Лучше идти, чем сидеть, решил он и направился в ту сторону, куда они шагали до этого.
Боня теперь топал позади, загребая песок широченными клешами и изредка пытаясь затянуть какую- либо песню.
Оба совершенно не заметили, как из неприметной ямки за ними наблюдают голодные злые глаза.
План на ночь
После ужина к Тихону подошел Анатолий Колесников.
– Дело есть, – шепнул он. – Отойдем, надо поговорить.
– Да погоди ты! Девчонкам нужно воду для мытья посуды принести, – отмахнулся Тихон.
– Я тебе помогу, – с готовностью предложил Толик. Чувствовалось, что его снедает нетерпение.
Закончив дела на кухне, Тихон обошел барак и постарался вглядеться в черную степь. Боня и Сашка еще не вернулись, и это начинало его тревожить. Степь дышала молчанием и пустотой.
– Разобрался с рисунком и картой? – спросил Анатолий, поглядывая по сторонам.
– Каким рисунком? – не сразу сообразил Тихон.
– Тем, где верблюд нарисован. Помнишь?
Тихон живо припомнил разговор около института о летчике, видевшем белогорбую верблюдицу, и вчерашнюю беседу с Муратом.
– Ши-ха, – произнес Тихон, словно пробуя слово на вкус.
– Что – Шиха? – Не понял Анатолий.
– Это верблюдица. Ее зовут Шиха. У нее белая шерсть на горбах. Она бродит где-то здесь. – Тихон показал в ночную степь.
– Точно! – Толик вспомнил, что тесть говорил именно о белогорбой верблюдице. – Откуда ты знаешь? Ты что, ее видел?
– Нет. А может и да, – задумчиво произнес Тихон, припомнив странный сон.
– Выходит, мой тесть не проникал в прошлое? – В голосе Анатолия сквозило разочарование.
– Почему? Мне сказали, что Шиха в этих краях бродит уже очень давно. Говорят, что раз в двадцать лет она возрождается в своем детеныше.
Услышанное Анатолию показалось очень странным, но успокоило. Древний клад уже грезился ему по ночам, и отступиться от мысли найти сокровища он не мог. Лучше посвятить в эти планы Заколова, подумал Колесников. Вдвоем будет легче, да и в случае удачи Тихон вряд ли будет претендовать на многое. Меркантильность и жадность за ним не замечались.
– Понимаешь, я тебе еще не все рассказал, – таинственно зашептал Анатолий. – Тесть видел, как двое людей закапывали золотые монеты. И это место на схеме отмечено крестом. Там должен быть клад.
– Или был когда-то, – равнодушно добавил Тихон. – Его сто раз уже могли забрать.
– А вдруг нет?! Мы должны найти это место. Тесть говорил, что видел несколько кувшинов и мешков. Я почему-то верю, что там должно что-то остаться. Раз уж мы в этих местах, давай определим возможные точки поиска и покопаемся.
– Почему бы и нет, чем черт не шутит? – «Или Шиха», – добавил про себя Тихон. Здесь, вдали от цивилизации, где все было не так, как в обычной жизни, кажущееся нереальным начинало восприниматься как обыденное свойство дикой степи. – Но не ночью же, – усмехнулся он и озабоченно добавил: – И Сашка с Боней до сих пор не появились.
– Нет-нет, конечно, не ночью, – обрадовался Анатолий и хитро улыбнулся: – На ночь у меня другой план.
Анатолию хотелось перед столь важным делом поплотнее привязать к себе Тихона, сблизиться с ним на почве совместного времяпровождения.
– Боня теперь до утра не появится, ты же знаешь его. Идти далеко, он наклюкался с устатку и дрыхнет, а Сашка его сторожит, бросить боится. Утром заявятся, вот увидишь. Я предлагаю взять двух девчонок и удалиться вон в те края, я там стог сена видел. У меня бутылка спирта авиационного припасена, у тестя разжился. Водичкой разбавим и дыньку прихватим. Я уже провел предварительную обработку и морально подготовил двух Ленок из пятой группы. Ты их знаешь. Чур, грудастенькая – моя, а ты с кудрявой потискаешься. Главное, побольше им наливать, чтобы закосели. И все у нас получится! Девчонку завести сумеешь? Знаешь, где у них главная эрогенная зона?
Тихон покраснел от неожиданного вопроса.
– Пальчиком там нежненько – и она твоя. Пора, пора тебе мужиком становиться, – ухмыльнулся Толик. – Ну, я побежал за бутылкой и девчонками. Только тихо, лишние рты нам не нужны.
Анатолий, упруго шурша кроссовками, потрусил к бараку. Тихон удивленно подумал: зачем же Толик женился, если собирается с другой девушкой в стогу шуры-муры разводить? А как же любовь к жене? Отбросив столь грустные мысли, Тихон сосредоточенно вглядывался в безликую пустоту в надежде услышать шаги возвращающихся из магазина друзей.
Но вместо них из-за плеча бесшумно показалась фигура Мурата.
– Привет, – поздоровался он.
– Привет. Умеешь ты являться неслышно.
– Я здесь давно сидел. Не хотел вам мешать. Видел моего отца?
– Твоего, где? – удивился Тихон.
– Шакенов, председатель колхоза. Это мой отец.
– Вот это да! А что же ты к нему не подошел? И он к вам с дедом, по-моему, не заходил? – поразился Тихон.
– Такие у нас отношения с тех пор, как он узнал, что я уже не студент, – вздохнул Мурат. – И дед с ним не очень… Ты знаешь, двадцать лет назад мой отец, как и дед раньше, тоже к Шихе ходил. И стал тогда председателем колхоза. Наверное, загадал. А вчера дед, как вы ушли, сразу рванул в степь на верблюде. И это ночью! Опять, надо думать, хотел Шиху найти. Мне, что ли, к ней сунуться?
– А у тебя есть какое-то невероятное желание?
– Есть, – потупившись, ответил Мурат. – Хочу отсюда рвануть, и чтобы потом ни от кого не зависеть.
– С таким желанием ты и без чудотворной силы справишься.
– Наверное. Только все никак не решусь.
– А я бы сейчас очень хотел знать, куда пропали Сашка с Боней? – Тихон вновь посмотрел в степь.
Черная пустота ответила тревожным молчанием.
Беглец
Равиль Хасимов ворочался в небольшой ложбинке посреди степи. С тех пор, как он выпрыгнул из поезда и сбежал от охранников, прошло уже более половины суток. Точнее он определить не мог. Но тогда была глубокая ночь, потом тревожное утро, когда Равилю казалось, что вот-вот его найдут, затем бесконечный изнурительный день. Теперь он ждал наступления спасительной темноты, которая заботливо прикроет от посторонних глаз его дальнейший путь. Природное ложе, поначалу казавшееся уютным, сейчас давило со всех сторон неожиданными выпуклостями, будто выпихивало из своих объятий, мол, загостился, пора и честь знать.
Но нет худа без добра. Когда он вывалился из окошка туалета, то при падении подвернул левую стопу. Тогда он, гонимый страхом, бежал, невзирая на боль. Потом ковылял по степи, стремясь уйти подальше, пока не укрылся в этой ямке. За многочасовой отдых боль отпустила. Равиль в очередной раз помассировал ногу – все в порядке, к походу готов, повезло ему, однако. И поезд в тот момент шел не очень ходко – считай, вдвойне повезло.
Два дня назад Равиль и не думал о побеге. К тому времени он уже два года оттарабанил на зоне, еще три оставалось. В худшем случае, аккурат в двадцать пять лет выйдет на свободу. Ну то – в худшем. А так через годик под условно-досрочное освобождение можно попасть, или амнистия какая подвернется, у него же первая ходка. В крайнем случае на химию в Джамбул переведут. Все лучше, чем на зоне за колючей проволокой, где по углам вышки с автоматчиками.
И вдруг начальник сообщает, что вызывают Равиля Хасимова свидетелем на суд в Ташкент. Экое
