Бертон осматривал толпу, рядом с ним двигался Коллин. Алан Ричмонд прошел к импровизированной трибуне, установленной на ступеньках миддлтонского суда, широкого здания из испачканного известковым раствором кирпича, с лепными украшениями, выщербленными бетонными ступеньками и вездесущим американским флагом рядом с флагом Вирджинии, которые развевались на утреннем ветру. Ровно в девять тридцать пять президент начал свою речь. За его спиной с непроницаемыми лицами стояли неподвижный, как скала, Уолтер Салливан и тяжеловесный Герберт Сэндерсон Лорд.
Коллин придвинулся к толпе репортеров у подножия ступенек здания суда; они замерли в позах баскетболистов из соперничающих команд, ожидающих удачного паса или отскочившего от корзины мяча. Он ушел из дома главы администрации в три часа ночи. Неповторимая ночь. Неповторимая неделя. Насколько бесчувственной и жестокой казалась Глория Рассел на людях, настолько же привлекательной для Коллина оказалась ее другая, женская, сторона. Это все еще казалось ему невероятным сном. Он переспал с главой администрации президента. Это казалось невозможным. Но произошло с ним, Тимом Коллином. И сегодня вечером они тоже договорились встретиться. Им нужно было соблюдать осторожность, но они по своей природе были осторожны. Коллин не знал, чем это кончится.
Будучи родом из Лоренса, штат Канзас, Коллин усвоил принципы добропорядочности Среднего Запада. Согласно им отношения с женщиной должны были разворачиваться в такой последовательности: свидание, любовь, женитьба, четверо-пятеро детей. Но здесь он не знал, что случится. Он знал только, что хочет быть с ней. Еще и еще. Он посмотрел туда, где позади и слева от президента стояла Глория Рассел. На ней были солнцезащитные очки, ветер слегка шевелил ее волосы; казалось, что все вокруг у нее под контролем.
Бертон наблюдал за толпой, затем взглянул на своего партнера как раз тогда, когда тот смотрел на главу администрации. Бертон нахмурился. Коллин был хорошим агентом, отлично справляющимся со своей работой, возможно, даже слишком усердным. Но он должен был следить за толпой. Что, черт возьми, происходит, думал Бертон. Он взглянул на Рассел, но она смотрела прямо перед собой, явно не обращая внимания на человека, призванного защищать ее. Бертон еще раз посмотрел на Коллина. Теперь парень вглядывался в толпу, время от времени меняя направление взгляда, слева направо, справа налево, иногда наверх, иногда прямо от себя и дальше, выискивая среди собравшихся потенциального террориста. Но Бертон не мог забыть, как он смотрел на главу администрации. Под солнцезащитными очками Бертон разглядел нечто такое, что ему не понравилось.
Алан Ричмонд завершил свою речь, подняв лицо к безоблачному небу; ветер слегка шевелил его безупречно уложенные волосы. Казалось, он обращается за помощью к самому Господу, но в реальности он лишь пытался припомнить, когда сегодня встречается с японским послом: в два или в три’ Однако его задумчивый взгляд вдаль будет хорошо смотреться в вечерних выпусках новостей.
Затем он повернулся к Уолтеру Салливану и удостоил супруга погибшей приличествующих его положению и ситуации объятий.
– Боже, мне так жаль, Уолтер. Прими мои глубочайшие соболезнования. Я сделаю все, что в моих силах. Знай это.
Салливан пожал протянутую ему руку, его ноги задрожали, так что двоим из его окружения пришлось незаметно поддерживать его своими жилистыми руками.
– Спасибо, господин президент.
– Прошу тебя, зови меня Аланом. Мы же друзья.
– Спасибо, Алан, ты не представляешь, как я благодарен тебе за то, что ты нашел для этого время. Кристи так тронули бы твои сегодняшние слова.
Лишь Глория Рассел, внимательно наблюдавшая за ними вблизи, заметила в уголке рта своего шефа тень самодовольной ухмылки, которая тут же исчезла.
– Я знаю, нет слов, которые я мог бы произнести, чтобы воздать должное твоим чувствам, Уолтер. Похоже, все больше событий в этом мире происходит безо всякой причины. Если бы не ее внезапная болезнь, этого никогда не произошло бы. Я не могу объяснить, почему подобное случается, да и никто не может. Но я хочу, чтобы ты знал: я с тобой, я готов помочь тебе. Всегда и везде. Мы столько времени вместе. И ты так помог мне, когда я переживал трудные времена.
– Твоя дружба всегда была важна для меня, Алан. Я этого не забуду.
Ричмонд обнял старика за плечи. Немного позади них на длинных шестах висели микрофоны. Подобно гигантским удочкам, они окружали Ричмонда и Салливана, несмотря на протесты сопровождающих их лиц.
– Уолтер, я этого так не оставлю. Я знаю, кое-кто может сказать, что это не мое дело, и в моем положении я не должен лично вмешиваться в подобные дела. Но, черт возьми, Уолтер, ты же мой друг, и я не позволю преступникам остаться безнаказанными. Виновные понесут наказание.
Они опять обнялись; защелкали затворы фотоаппаратов. Двадцатифутовые антенны, торчащие на крышах многочисленных автобусов телевидения, транслировали этот трогательный момент на весь мир. Еще один пример того, что президент Алан Ричмонд – больше, чем просто президент. У сотрудников президента в Белом доме в это время кружилась голова от предчувствия результатов предварительных выборов.
Телевизор переключался с Эм-Ти-Ви на Гранд-Оле-Опри, затем на мультфильмы, далее на Кью-Ви-Си, потом на Си-Эн-Эн, затем на Про-Рестлинг и снова на Си-Эн-Эн. Мужчина сел в постели, вынул изо рта сигарету и отложил в сторону пульт дистанционного управления. Президент давал пресс-конференцию. Он выглядел суровым и разгневанным чудовищным убийством Кристины Салливан, жены миллиардера Уолтера Салливана, который был одним из ближайших друзей президента, и тем, что оно символизирует рост преступности в стране. Вряд ли президент был бы столь же возмущен, узнай он, что на юго-востоке округа Колумбия найден нищий негр, латиноамериканец или азиат с перерезанным горлом. Президент говорил уверенно, жестко, с подлинной интонацией ярости и решимости. Насилие надо остановить. Люди должны чувствовать себя в безопасности в своих домах или имениях. Выступление было впечатляющим. Внимательный и заботливый президент.
Репортеры клевали на эту удочку, задавая уместные в данной ситуации вопросы.
На телеэкране появилась глава администрации Глория Рассел, одетая в черное и одобрительно кивающая, когда президент затрагивал ключевые моменты своих взглядов на преступность и меры наказания. Голоса полицейских и пенсионеров были на следующих выборах у них в кармане. Сорок миллионов голосов – более чем достаточно для одного утреннего выезда.
Она радовалась бы намного меньше, если бы знала, кто наблюдает за ними в эти минуты. Чьи глаза буравят каждый дюйм кожи на лицах ее и президента, чьи воспоминания о той незабываемой ночи хлещут подобно фонтану горящей нефти, сжигающему все вокруг.
Полет на Барбадос прошел без приключений. Мощные двигатели гигантского аэробуса без усилий оторвали его от взлетной полосы в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико, и через несколько минут он достиг крейсерской высоты в 36 000 футов. Самолет был полон туристов, летящих на острова Карибского архипелага. Пассажиры со всех концов страны разглядывали стену серых облаков, когда самолет взял влево, выходя из области тропического шторма, не достигавшего, впрочем, ураганной силы.
По металлическому трапу они сошли с самолета. Автомобиль, крошечный по американским меркам, повез пятерых из них, по левой стороне дороги, от аэропорта в сторону Бриджтауна, столицы бывшей британской колонии, которая до сих пор сохранила признаки колониального прошлого в манерах своих жителей разговаривать, одеваться и вести себя. Водитель мелодичным голосом рассказывал о многочисленных чудесах крошечного острова, например, о возможности прокатиться на настоящем пиратском корабле; в это время в окно было видно, как качается на высоких волнах судно с пиратским флагом. На палубе раскрасневшихся туристов потчевали ромовым пуншем в таких количествах, что к моменту возвращения на пристань вечером они будут либо очень пьяны, либо больны от выпитого.
На заднем сиденье оживленно щебетали две семейные пары, строя возбуждающие воображение планы. Пожилой мужчина, сидевший на переднем сиденье, смотрел в окно; его мысли были в двух тысячах миль к северу отсюда. Несколько раз он проверял маршрут движения машины. Крупных ориентиров было довольно мало; размеры острова составляли двадцать одну милю в длину и четырнадцать в ширину. Постоянная тридцатиградусная жара смягчалась постоянно дующим ветром, шум которого постепенно становился незаметным, но тем не менее всегда присутствовал как неизменный слабый фон.
Отель был стандартной американской постройкой типа “Хилтон”, возведенной на искусственном пляже,
