Физиология брака

тридцатилетие[290]. В эту критическую пору уследить за женой становится так трудно, что навсегда запереть ее в супружеском раю сумеет лишь тот муж, который прибегнет к последним оборонительным мерам из нашего арсенала; им посвящены Размышления о полицейском надзоре, об искусстве возвращаться домой и о перипетиях.

Размышление XX Опыт о полицейском надзоре

Брачная полиция употребляет все средства, рожденные законами, нравами, силой и хитростью, дабы воспрепятствовать вашей жене в совершении трех действий, без которых любовь, можно сказать, не существует, а именно: переписываться, видеться, разговаривать.

Полицейский надзор в той или иной степени сочетается с оборонительными мерами, которым посвящены предшествующие Размышления. Как и когда их смешивать, может подсказать лишь чутье. Система в целом весьма растяжима: смышленый муж легко угадает, каким образом ее следует применять, расширяя или сужая. Жена, находящаяся под надзором брачной полиции, может дожить до сорока лет, так и не согрешив.

Мы разделим наш трактат о полицейском надзоре на пять частей:

§ 1. О мышеловках.

§ 2. О переписке.

§ 3. О шпионах.

§ 4. О списке запрещенных предметов.

§ 5. О бюджете.

§ 1. О мышеловках

Хотя мужу, о котором мы ведем речь, приходится нелегко, мы исходим из предположения, что любовник еще не сделался полноправным гражданином его супружеских владений. Нередко муж догадывается, что его жена завела любовника, но не знает, кто из пяти или шести избранников (выше мы уже сказали, что число подозреваемых ни в коем случае не должно превосходить пяти-шести) — истинный преступник. Сомнения мужей проистекают, разумеется, из некоего нравственного недуга, излечить который вам незамедлительно поможет доктор брачных наук.

Фуше[291] располагал в Париже тремя или четырьмя домами, куда приходили люди самого высокого звания; хозяйки этих домов были всецело преданы Фуше, и преданность их обходилась государству недешево. Министр называл эти дома, где ничего не подозревавшие гости чувствовали себя совершенно непринужденно, своими мышеловками. Не один человек был арестован после бала, где блестящие парижские аристократы поневоле становились сообщниками ораторианца.

Расположить жареные орешки так искусно, чтобы женщина протянула к ним свою белую ручку и попалась в мышеловку, нелегко, ибо благоверная ваша, без сомнения, держится настороже; но не бойтесь, в вашем распоряжении по меньшей мере три вида мышеловок: НЕОТРАЗИМАЯ, ОБМАНКА и С ПРУЖИНОЙ.

Мышеловка неотразимая

Дано: мужья А и Б желают опознать любовников своих жен. Поместим мужа А в самом центре залы, перед столом, ломящимся от фруктов в хрустальных вазах, сладостей и ликеров, а мужа Б — в любой другой точке той же залы. Шампанское откупорено, глаза блестят, языки развязываются.

Муж А (очищая каштан). Что до меня, я восхищаюсь литераторами, но издали; по мне, они несносны, они навязывают нам свои мнения; не знаю, что сильнее оскорбляет нас — их пороки или их достоинства; между прочим, превосходство их ума, кажется, только лишний раз подчеркивает эти пороки и достоинства. Короче!.. (Он расправляется с каштаном.) Я согласен, что гениальные люди суть эликсиры, но не будем ими злоупотреблять.

Жена Б (внимательно слушавшая речи мужа А). Однако, господин А, вы чересчур разборчивы. (Лукаво улыбается.) Я думаю, глупцы грешат столькими же изъянами, что и люди даровитые, с той разницей, что вторых мы прощаем, а первых прощать не за что.

Муж А (уязвленно). По крайней мере, сударыня, вы не станете отрицать, что с вами литераторы держат себя не слишком любезно...

Жена Б (живо). Кто вам это сказал?

Муж А (с улыбкой). Разве они поминутно не подавляют вас своим превосходством? Слишком уж они тщеславны — почти так же, как вы сами...

Хозяйка дома (в сторону, жене А). Поделом тебе, милочка моя... (Жена А пожимает плечами.)

Муж А (продолжает свой монолог). К тому же, поскольку привычка сочетать идеи позволяет им проникнуть в механизм чувств, любовь становится для них делом сугубо физическим, и они, как всем известно, не блещут...

Жена Б (поджав губы, перебивает его). Мне кажется, сударь, об этом вправе судить лишь мы одни. Впрочем, я хорошо понимаю, отчего светские люди не любят литераторов!.. Все дело в том, что бранить их легче, чем на них походить.

Муж А (пренебрежительно). Ах, сударыня, светские люди могут нападать на нынешних авторов, не рискуя, что их заподозрят в зависти. Не один завсегдатай салонов, возьмись он за перо...

Жена Б (горячо). На ваше несчастье, сударь, кое-кому из ваших друзей-депутатов случалось выпускать в свет романы; и что же, смогли вы дочесть их до конца?.. Ведь нынче самое незначительное сочинение требует предварительных исторических разысканий, требует...

Муж Б (прервав разговор со своей соседкой, в сторону). Ну и ну! неужели моя жена любит господина де Л. (автора «Грез барышни»)?.. Странно, странно, а я-то был уверен, что она влюблена в доктора М... Что ж, проверим... (Вслух.) Знаете, дорогая, вы, пожалуй, правы. (Смеется.) В самом деле, я предпочел бы видеть в своей гостиной скорее художников и литераторов (в сторону: Если мы вообще будем устраивать приемы), нежели людей другой профессии. Художники, по крайней мере, говорят о вещах общедоступных: ибо кто из нас не считает себя человеком со вкусом? Но судьи, адвокаты, а особенно врачи... Ах! признаюсь честно, вечно слышать разговоры о процессах и болезнях, двух бичах рода человеческого, которые...

Жена Б (прерывая беседу с соседкой, чтобы ответить собственному мужу). Конечно, врачи несносны!..

Жена А (соседка мужа Б, говорит одновременно с женой Б) . Что вы такое говорите, милый сосед?.. Вы жестоко заблуждаетесь. Нынче никто не хочет казаться тем, кем является на самом деле: врачам, раз уж вы заговорили о врачах, и в голову не приходит толковать о своем ремесле. Они рассуждают о политике, модах, театральных представлениях; они рассказывают истории и пишут книги куда лучше многоопытных сочинителей; сегодня врачи совсем не те, что во времена Мольера[292]...

Муж А (в сторону). Ох-ох-ох! Выходит, моя жена влюблена в доктора М...? Странно, странно. (Вслух.) Не стану спорить, моя дорогая, но я не доверил бы врачу, балующемуся сочинительством, даже свою собаку.