почему зана-малата не испытывают сыновних чувств по отношению к Ост-Индской компании
…Стрела ударилась в дерево прямо над головой шедшего впереди капитана Жоржа. И тут же раздался властный и громкий окрик на чистейшем французском языке:
— Не шевелиться! Стоять спокойно, тысяча чертей!
Капитан Жорж остановился как вкопанный, замерли и его спутники. Навстречу им из зарослей шагнул огромного роста огненно-рыжий негр с голубыми глазами. В одной руке он держал боевое копье, в другой — старый жестяной рупор, в какой во время бури капитаны парусников подают команды экипажу. И хотя у каждого путешественника, кроме Сиави, было по ножу, а у капитана Жоржа еще и пистолет, никто из них даже не прикоснулся к оружию. Между тем негр без тени страха подошел вплотную к капитану Жоржу. Ловким и быстрым движением он вырвал из-за пояса француза пистолет и нож и, окинув коротким цепким взором всех остальных, приказал:
— Оружие положить к ногам! — И когда команда была исполнена, негр добавил: — Отойти от оружия на пять шагов!
Негр оглушительно свистнул, заложив в рот два пальца. И тут же из зарослей вышли рослые полуголые мужчины. Их было десятка два. Трудно было представить все многообразие оттенков кожи, лиц и глаз лесных обитателей Мадагаскара. Здесь были мужчины с кожей, черной как сажа, но с белесыми волосами и глазами василькового цвета: были желтолицые, зеленоглазые парни, скуластые, как японцы или малайцы; были белокожие — с жесткими курчавыми волосами негров к черными миндалевидными глазами.
Необычный вид лесных жителей и то, что все они переговаривались друг с другом на французском языке, мало похожем на колониальный негритянский жаргон, бытовавший среди аборигенов в колониях Франции, напугали путешественников больше, чем их боевые топоры, копья и луки.
Рыжий голубоглазый негр подал команду, и всех пленников обвязали вместе одной длинной и крепкой веревкой. Им оставили свободными и руки и ноги, накинув веревку на шею каждому. За начало и конец веревки ухватились два воина, и никто из связанных после этого не мог и подумать, чтобы не только резко рвануться в сторону, но и пошевелиться. Только Сиави не стали связывать. Его отвели в сторону, и предводитель стал о чем-то его расспрашивать, время от времени поглядывая на связанных белых пленников, вокруг которых молча стояли воины, ожидая команды предводителя. Однако, прежде чем процессия двинулась дальше, предводитель подошел к Ване и снял веревку с его шеи.
— Иди сюда. Ты пойдешь с нами, — сказал голубоглазый негр и приказал Ване идти рядом с Сиави в самом хвосте отряда.
Ваня — да и все другие — тотчас же поняли, что произошло, и мальчик, с благодарностью посмотрев на Сиави, молча встал рядом с бецимисарком.
— Что это за люди? — спросил Ваня у Сиави, как только отряд тронулся в путь.
— Зана-малата, — ответил Сиави. — Мой отец рассказывал мне, что, когда мой дед был таким, как я сейчас, зана-малата пришли на наш остров. Их было не очень много: три или четыре сотни, но каждый имел оружие, какого не знал ни один из малагасов. На нашем острове они построили деревни, взяли себе в жены дочерей и сестер самых знатных малагасов и стали жить на Нусин-дамбу, не подчиняясь нашим королям и не признавая ничьей власти. В то время когда зана-малата пришли сюда, среди них было немного негров. Почти все они были вазаха — белыми, — такими, как ты, с кожей, подобной речному песку, и с глазами, как озерная вода. Но многие их сыновья и дочери походили на своих матерей, а теперь уже и внуки зана-малата стали мужчинами и воинами. Поэтому у них теперь такой вид. Оли унаследовали черты своих белых, черных и желтых дедов и бабушек, матерей и отцов, но язык дедов они сохранили в чистоте, хотя каждый из них знает и языки малагасов. Среди зана-малата есть люди, которые говорят по-французски, однако есть и такие, которые говорят и на других языках белых людей, но только я не знаю, как эти языки называются.
Через четыре часа безостановочной быстрой ходьбы путники добрались до деревни, спрятавшейся в густом тропическом лесу. Деревня стояла на плоском речном мысу. С трех сторон ее окружала река, с четвертой стороны — земляной вал с высокой бамбуковой оградой поверху. В середине ограды виднелись ворота. У ворот, под навесом из пальмовых листьев, стояла старая пушка на корабельном лафете.
Ворота открылись, и пленников ввели в деревню, состоявшую из трех десятков небольших хижин и одного большого здания — Общественного дома, — расположенного строго посередине. Деревня мало чем отличалась от обычных туземных поселков. Только возле Общественного дома не стояло ни одного резного деревянного идола, какие всегда встречаются в туземных деревнях Мадагаскара. Вместо идолов над входом в дом висело большое черное распятие.
Как только пленников ввели в деревню, вокруг них немедленно собралась толпа. Но жители в большинстве своем говорили не по-французски и не по-португальски. Язык их не был знаком Ване. Да и Сиави тоже, судя по всему, не понимал ни слова из того, о чем говорили обитатели деревни.
Внезапно шум смолк, толпа расступилась, и из дверей Общественного дома вышла небольшая группа мужчин. Среди них находился и предводитель отряда — рыжий, голубоглазый негр. Однако было видно, что теперь главный не он, а невысокий, коренастый бородач в красной рубахе и желтых сафьяновых сапожках. Бородач жестом приказал развязать пленных и поманил к себе капитана Жоржа.
— Кто вы такие и зачем высадились на Джезира-Эль Комр? — спросил бородач по-французски с довольно сильным акцентом.
— Мы честные моряки из Порт-Луи, — ответил Жорж. — Мы шли на Джезира-Эль Комр для того, чтобы отпустить на волю достойного человека — Сиави, королевича бецимисарков; кроме того, мы хотели зайти в форт Дофин и обменять водку и ткани на серебро, золото и слоновую кость. Но бурей нас снесло к югу, наш корабль утонул, а шлюпку выкинуло на берег возле мыса Святой Марии.
Бородач усмехнулся:
— То, что вы не работорговцы, я вижу. Эти собаки высаживаются командами не меньше четырех десятков, а вас всего семеро. Но, клянусь бородой, я еще ни разу не видел французов, которые шли бы на наш остров для того, чтобы отпустить на волю малагаса, даже если он брат туземного короля.
В толпе раздался одобрительный смех, Но для того чтобы остаться беспристрастным и справедливым, бородач проговорил:
— Подойди сюда, бецимисарк Сиави, и скажи, правду ли говорил сейчас этот француз.
Сиави вышел вперед и, сбиваясь от волнения, рассказал все, что произошло с ним с того момента, как он украл горсть сушеных фиников в Таможенном квартале, до того, как на капитана Жоржа и экипаж пакетбота напали в лесу зана-малата.
Выслушав Сиави, бородач долго молчал. Молчали и собравшиеся вокруг жители деревни, с доброжелательным любопытством поглядывая на Ваню. Наконец, повернувшись к Ване, бородач сказал:
— Идем со мной! А этих, — он показал на капитана Жоржа и его экипаж, — накормите и посадите под замок. Потом решим, что с ними делать.
Ваня пошел вслед за бородачом в одну из хижин. Почти все в ней было таким же, как и в других туземных домах. Только на одной из стен висело множество пистолетов, сабель, кривых турецких ятаганов и старинных мушкетов да на столе, стоящем у окна, рядом с глиняными кувшинами и мисками лежала запыленная Библия, которой, похоже, давно уже никто не пользовался, и стояла тусклая медная чернильница. Войдя в дом, бородач сел на сплетенную из рисовой соломы циновку, поджал ноги и жестом указал Ване место рядом с собой.
— Расскажи мне, кто ты такой, откуда пришел в Порт-Луи и почему спасал брата короля бецимисарков? Говори мне только правду. Ни один зана-малата никогда не лгал мне. Тем более я не потерплю этого от чужеземца. Итак, кто ты, откуда пришел в Порт-Луи и почему спас Сиави? — Бородач замолчал и уставился на юношу.
Ваня начал рассказывать о том, как вместе с шестью десятками солдат, поселенцев и каторжников, бежал он из Большерецка, как прошли они к Макао и оттуда к Иль-де-Франсу, как сражались на Формозе и торговали в Макао, рассказал, при каких обстоятельствах остался он в Порт-Луи и как аббат Ротон послал его вместе с Сиави на Мадагаскар.
Бородач понимал далеко не все из того, о чем говорил Ваня. Уже в самом начале рассказа бородач прервал его, ушел в другую комнату дома и вернулся оттуда с большой географической картой. Он попросил Ваню показать Камчатку, но в верхнем правом углу карты была нарисована лишь южная оконечность
