– А то! – отозвался Мартин с важным видом.
– Ну хорошо! – Джемма понеслась на кухню. – Жду вас к столу через три минуты. Кстати сказать, – она задержалась в дверях, – мне здорово повезло, что тебе, Блейк, не пришло в голову подарить ребенку моторную лодку, а то пришлось бы разыскивать вас в водах Скандинавии…
– А это мысль! – хохотнул Блейк. – На следующее Рождество непременно подарю лодку. И уплывем к другим берегам…
– Прекрасно! Просто великолепно! – Джемма прищурилась. – С глаз долой – из сердца вон? Как это на тебя похоже… – И она вышла.
Блейк вздохнул. Удивительная женщина! Неизвестно, хорошо это или плохо, но последнее слово всегда остается за ней.
Глава 21
Джемма взяла пульт, нажала на перемотку. Хороший фильм… Она вздохнула.
– Все-то я умею, – засмеялся Блейк, – а вот ездить верхом даже не учился. А ты умеешь? – Он вытянул ноги и потянулся.
Джемма улыбнулась, покачала головой и задумалась.
Все хорошее так быстро кончается! Блейк, конечно, милый… Сделал все, чтобы рождественские праздники удались. И вообще он душевный… Они с ним в общем-то родственные души, а душевная близость в отношениях женщины и мужчины, пожалуй, самое главное.
– Джемма, а что, если взять несколько уроков верховой езды? Неподалеку от нас есть отличная конюшня…
– Тебе когда в Японию? – прервала она его.
– На другой день, как вы вернетесь от бабушки, я же говорил…
– Ах да… – Джемма поднялась с дивана, поставила кассету с видеофильмом на полку. Поправила цветы в вазе.
Сегодня последний праздничный вечер. Утром она с Мартином уезжает на два дня к матери, а когда вернется…
– Джемма, ну так что? Уроки верховой езды и Мартину не помешают, а то ведь нынче, если говоришь, что не умеешь ездить верхом, люди на тебя смотрят как на кретина.
– Мне такие люди не встречались, – сказала она с расстановкой, между прочим покривив душой.
Среди знакомых Адриана снобов было предостаточно, но Джемма никогда не водила знакомства с людьми, слепо подражающими аристократическим манерам, и уж конечно сына своего оградила бы от подобного дурновкусья.
– А из Мартина получился бы неплохой наездник! Он, как говорится, кожа да кости… – хмыкнул Блейк.
– Ты это серьезно? – Джемма резко повернулась к нему, но, поняв по выражению лица, что Блейк шутит, добавила с улыбкой: – Мартин не простит нас до конца своих дней, если из-за наших придумок ему придется садиться на драконовскую диету перед каждым заездом.
– Это уж точно! – Блейк поднялся, одернул свитер. – Вы завтра во сколько?
– Я сказала маме, что в девять утра мы у нее.
– Ну хорошо! Если завтра мы не увидимся, передай своей матушке, что я ее весьма ценю и уважаю, – сказал Блейк сдержанным тоном.
– Непременно, – кивнула Джемма, сделав вид, будто не заметила издевки в подборе слов в конце фразы.
Блейк был уже в дверях, когда раздался звонок телефона. Взглянув на часы, он недовольным голосом заметил:
– Ночь на дворе! Наверняка твой воздыхатель, больше некому.
– Пожалуйста, Блейк, возьми трубку! – взмолилась Джемма. – И скажи Филиппу, чтобы больше не звонил.
Она знала, что это он. Господи, как надоел! Правда, дней на пять дал ей передышку – ни цветов, ни звонков… Какое счастье! И вот – нате вам! – международный… Видимо, из Франции.
Блейк скрестил руки на груди и фыркнул.
– За кого ты меня держишь?
Телефон трезвонил вовсю. Какая бестактность! Джемма закипала.
Блейк снял трубку.
– Алло! – гаркнул он. – И тебя, Филипп, тоже с Рождеством. Сейчас позову… – Прикрыв ладонью микрофон, метнул на Джемму выразительный взгляд.
– Блейк, умоляю! Скажи ему, чтобы оставил меня в покое. Мои слова Филипп пропускает мимо ушей, а тебя, может, и послушается… Вы же как-никак приятели…
Блейк нахмурился.
– Хочешь, чтобы я отвадил его раз и навсегда?
Джемма кивнула.
– Уверена?
– Да, – прошептала Джемма.
– Старик, – сказал Блейкв трубку, – ты не вовремя… Ну как бы это тебе поделикатней объяснить… Дело в том, что она не может подойти. Затрахал я ее, понимаешь? И она потеряла дар речи. Усвоил?
Джемма поперхнулась и уставилась на Блейка квадратными глазами.
– Француз, француз, а сразу понял о чем речь, – сказал Блейк бесстрастным тоном и положил трубку.
– Блейк, какой ужас! – Джемма всплеснула руками. – Что ты натворил?
– А что я натворил? По-моему, именно то, о чем ты просила. – Блейк смотрел на Джемму в упор. – Если передумала, срочно звони ему и говори, мол, так и так, мой работодатель свихнулся от любви ко мне, дико ревнует и готов удариться во все тяжкие, лишь бы заполучить меня для себя самого.
Джемма перевела дыхание и тихо сказала:
– У меня нет ни малейшего желания с ним общаться, но ты-то каков, а? Кому нужен такой натурализм? Ты что, хотел растоптать его чувства?
Блейк пожал плечами и медленно произнес:
– Надо во всем быть последовательной, дорогая моя! Сообщи ты ему вариант «от ворот поворот» самым высоким стилем, его чувства к тебе пострадали бы ничуть не меньше…
Нет, все-таки у мужчин убийственная логика! – подумала Джемма, а вслух сказала:
– Может, ты и прав, но рубить с плеча все же не следовало бы. Что теперь будет с проектом, который Филипп собирается финансировать?
– Этому проекту пару минут назад я послал воздушный поцелуй, – сказал Блейк и улыбнулся.
– Ты это серьезно? – Джемма бросила на него недоверчивый взгляд. – Разве можно так?
– Можно и даже нужно. Потому что один из первых уроков, усвоенных мною в игре «большой бизнес», отучил меня от самодовольства или, если угодно, от надувания щек. Иными словами, пока не оформлен соответствующим образом документ, договор, контракт и так далее, все типы и типчики, с которыми договариваешься на словах, надувалы. Ясно?
Джемма кивнула и понеслась на кухню за стаканом воды на ночь.
– Блейк, кажется, я кое-что поняла, – сказала она, когда вернулась.
– Понять никогда не лишне. – Блейк пожал плечами.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Абсолютно ничего…
Они вместе поднялись наверх.
У двери своей спальни Джемма расхохоталась.
– А ты, Блейк, от скромности не умрешь! Это надо же сказануть такое… Оказывается, я лишилась дара речи…
Блейк улыбнулся, чмокнул ее в щеку и произнес:
– Джемма, запомни на всю оставшуюся жизнь. Я слов на ветер не бросаю.
Два дня без Джеммы все равно что два года каторги… В заводских цехах ни души: стеклодувы
