– Да так, ничего особенного… – буркнул он, не поднимая головы.
– Ничего особенного? – переспросила она с улыбкой.
– Джемма, будь добра, приготовь мне в дорогу что-нибудь перекусить. Терпеть не могу заоблачные угощения.
– Хорошо. Приготовлю… – сказала она бесстрастным тоном и углубилась в книжку.
Глава 22
Блейк улетел в Японию в пятницу рано утром. Проводив его, Джемма долго стояла у окна, размышляя о превратностях судьбы. Пожалуй, сегодня она сообщит Мартину, что Блейк его отец. По крайней мере у ребенка будет время привыкнуть к своему новому статусу, а у нее – возможность ответить на его вопросы.
За обедом Мартин спросил:
– Мам, а через сколько дней вернется Блейк?
Ну вот! Сейчас или никогда… От волнения у Джеммы перехватило дыхание.
– Марти, – сказала она, справившись с дыханием, – я хочу сообщить тебе нечто очень важное. Мне надо было давно поговорить с тобой, но я все колебалась. В общем, хороший мой, Блейк… – она помедлила, – Блейк – твой папа.
– Как это? – Мартин вскочил.
– Сыночка, сядь, пожалуйста. Блейк – твой родной отец.
– Вот это да! – протянул Мартин, медленно опустился на стул, прищурился и уставился в одну точку.
– Сына, ты что, расстроился? Не рад? – Джемма поднесла ладонь к горлу. Стало трудно дышать.
Мартин взглянул на нее, покосился на стул, на котором всегда сидел Блейк, и произнес запинаясь:
– Рад… очень даже рад! Но ты… ты же знаешь… я ненавижу… всегда злюсь… когда не понимаю…
– Марти, не злись, успокойся!
Он нахмурился и покачал головой.
– Марти, что тебе непонятно? Спроси – я отвечу. Пожалуйста! Этот разговор очень важен для нашей дальнейшей жизни.
– Тогда скажи, почему Блейк… почему папа никогда не приходил ко мне, когда я был маленьким?
– Марти, папа не знал, что у него есть ты…
– Разве так бывает?
– Бывает… Редко, но бывает.
– Не зли меня! – крикнул Мартин звонким голосом. – Не хочу ничего спрашивать, сама все скажи, вот…
Джемма проглотила ком в горле и быстро-быстро заморгала, прогоняя слезы.
– Марти, это я во всем виновата, – сказала она охрипшим от волнения голосом и откашлялась.
Бедный ребенок! Нелегко ему сейчас… Ведь неожиданная радость – это тоже стресс.
– Сыночка, мы с твоим папой как-то раз сильно повздорили. Я взяла и ушла домой. Ты тогда еще не родился. Я его ждала-ждала, а он так и не пришел. И вот тогда я вышла замуж за Адриана. А с Блейком… с твоим настоящим папой… мы встретились снова только в этом году… летом.
– Встретились, и что?
– И он на меня ужасно рассердился за то, что я ему еще раньше не сказала, что у него есть сын.
– Он что, из-за меня наш дом купил? – Мартин обвел взглядом кухню.
– Ну да! – оживилась Джемма. – Из-за тебя, конечно же из-за тебя. Он сказал, что хочет жить вместе с тобой, а я сказала, что правильно, что так и надо. Я решила, пусть ты узнаешь его получше, подумаешь хорошенько и поймешь, нужен ли тебе…
– Мой родной папа? – прервал ее Мартин и улыбнулся.
Джемма заплакала.
– Мам, ты что? – Мартин сделал протестующий жест. – Не надо, не плачь, – добавил он участливо.
Джемма вышла из-за стола, подошла к сыну, обняла. По щекам у нее текли слезы и капали ему на макушку.
– Прости меня, дорогой мой сынуля, – произнесла она вполголоса и всхлипнула.
– За что? – Мартин заерзал, стараясь ее отстранить.
– За то, что не рассказала тебе обо всем раньше.
– А что тут такого, мамочка? Ты же не виновата, правда? – Он произнес эти слова с той же самой интонацией, с какой она иногда утешала его в трудную минуту. – Ты же совсем не виновата, что поженилась с другим папой, раз Блейк… – он споткнулся, – раз этот папа долго не приходил, – добавил он и сдвинул брови.
– Солнце мое! – Джемма мысленно всплеснула руками и поцеловала сына в макушку. – Ты у меня самый-самый… – произнесла она шутливо их заклинание.
– И ты у меня самая-самая.
– Сыночка, я тебя очень люблю! – сказала она, обвила его руками, крепко прижала к себе и подумала: никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось, она не забудет это мгновение. Ее великодушный благородный сынишка только что совершил поступок, какой не всякому взрослому по плечу.
Возможно, в будущем он ее в чем-то и упрекнет, хотя вряд ли… Но даже если… даже если когда-нибудь Мартин предъявит ей какие-либо обвинения, она ему все простит за то, что он понял и поддержал ее в непростой момент ее жизни.
– Мам, – Мартин начал брыкаться, – я тебя тоже очень люблю, но только терпеть ненавижу, когда ты меня тискаешь, вот…
Джемма разомкнула кольцо своих рук, постояла, подумала, налила воду в чайник.
– Мам, а когда папа вернется? – пробасил Мартин. – Ты же так и не сказала.
– В пятницу. Через неделю… А что?
– Жаль, ведь каникулы уже кончаются. Мам, а давай завтра сходим в кино, а то послезавтра воскресенье, а потом в школу…
– Давай! А когда?
– Сразу после обеда, ладно?
– Хорошо, сразу после обеда и пойдем. Да, вот еще что! Пока не забыла… Марти, ты в школе про папу пока никому ничего не говори. Он приедет, позовем твоих друзей, и ты всех с папой познакомишь. Договорились?
– Договорились!
Блейк обещал вернуться в пятницу вечером, в крайнем случае в субботу, если непредвиденные обстоятельства вынудят его задержаться на сутки в Лондоне.
В четверг утром Джемма уже не находила себе места. Весь Уикстон, где все друг друга знают, бурлил, кипел, клокотал…
– Вы только подумайте, миссис Давенпорт, оказывается, та еще штучка!
– Как, вы еще не знаете? У Мартина Давенпорта отец вовсе не Адриан Давенпорт, ныне покойный, а наш Бизнесмен года – мистер Блейк Адамс!
– Может, несчастный Адриан оттого и в рюмку заглядывал, что на душе у него вечно было муторно. А вы как думали? Если, допустим, в один далеко не прекрасный день стало известно, что мальчик не от него… Ужас! Кошмар! Бедняге только и оставалось, что не вписаться в поворот!
– Поставьте себя на его место! Если душа болит, а сердце ноет, тут уж без болеутоляющего, без градусов – без поддачи, одним словом, никак не обойтись!
Джемма пришла в ужас, когда до нее дошли эти пересуды.
А Мартин, конечно, был потрясен. Каждый считал своим долгом справиться, правда ли, что Блейк Адамс его отец.
И зачем только он поделился радостной новостью со своим лучшим другом Кристофером?
Джемма страдала. Все, конец! Больше она не желает ломать комедию. Служи она у какой-нибудь супружеской пары – куда ни шло! Но вести дом и хозяйство у отца своего ребенка – увольте!
Конечно, со временем все сгладится, позабудется, но сейчас, сегодня, ей от этой мысли не легче.
