плавучую корягу или целое бревно, несущиеся с большой скоростью по бурному потоку. Видимость была почти нулевая, все вокруг застилала стена дождя. Сплошная серая мгла на расстоянии чуть больше десяти метров. Шли вдоль самого берега. Плыть приходилось, больше ориентируясь на интуицию и порой на знакомые изгибы реки и ориентиры на берегу. Разговаривать тоже не представлялось возможным, ветер доносил только отдельные звуки. Вода вокруг кипела от пузырей, вызываемых ударами дождевых струй. Эти же струи били и по телу, грозя продырявить его через одежду. Грозная взбесившаяся стихия и дикая мощь тропиков, обрушившие свой гнев на бросивших им вызов людей.
Интересно, что за сумасшедший задумал в такое время увеселительную поездку в тропики? Ясно, что человек, совершенно незнакомый с этим регионом. Хотя бы запросил у туристического агентства справку по местному климату, прежде чем решиться ехать сюда. А самое смешное, если вызов окажется ложным. С туристами такое тоже бывает. Легкий насморк и пару укусов москитов они считают концом света и требуют срочно созвать консилиум из максимально возможного числа докторов для организации оперативного и самого квалифицированного лечения.
Вызов поступил от Пабло Гомеса, местного торговца бакалеей и всякой всячиной, необходимой в джунглях. В общем, владельца мелкой лавчонки с универсальным товаром, а также примыкающей к ней распивочной и сарайчика с перегородками и койками, который он громко именует отелем «Эль-Парадиз». В поселке Эль-Гуайядо он числится алькальдом, то есть старостой, и имеет радиопередающую аппаратуру Пригрел у себя иностранного туриста, а теперь ублажает его, радуясь, что из-за погоды тот не скоро выберется и счет за его содержание успеет достаточно округлиться. А заодно всячески демонстрирует ему заботу о его благополучии и здоровье за счет окружающих, не задумываясь о последствиях.
Наконец, после двух часов такого путешествия, им удалось добраться до поселка, втащить лодку на берег в удобном для причаливания месте и закрепить ее у какой-то сваи, в надежде что ее все-таки не смоет и не унесет по течению назад. До «Эль-Парадиза» от берега было рукой подать, его огни мутно светились сквозь дождь и выполняли роль своеобразного маяка.
Они вошли в дом, где их встретил Пабло и объяснил, что гринго, как и они, шел по реке на моторной лодке, только вниз по течению, с опытным проводником. Но у них заглох мотор, их закрутило в водовороте и сильно ударило проплывающим бревном, которое проломило борт. Лодку стало заливать водой. Потом еще один удар. В итоге лодка перевернулась, и оба оказались в воде. Не знаю, каким образом, но обоим удалось все же выбраться на берег, и они пошли пешком по джунглям, вдоль реки, к ближайшему населенному пункту, который, к счастью, оказался не, столь уж далеко. Гринго по неопытности еще и повредил ногу, а также заработал змеиный укус. Нога раздута, вся сине-красная. Если бы не помощь проводника, он бы не дошел. Тот оказал ему первую помощь на месте, сделал надрез и выдавил или отсосал частично яд. Но, похоже, это не просто последствия заражения. Уж очень его сильно лихорадит, он часто теряет сознание, и у него галлюцинации.
Пока Дороти переодевалась в сухое в свободной комнате, отец пошел осматривать больного, взяв Пабло в помощники. Через некоторое время он вернулся и сообщил, что случай серьезный. Нога заживет, просто довольно сильное растяжение. Укус змеи тоже не смертельный, хотя болеть еще долго будет. А вот с основным заболеванием, похоже, будут проблемы. По всем признакам это лихорадка Денге. Нужно регулярно, по несколько раз в день, вводить антибиотики и следить, чтобы не было вторичного инфекционного заражения. К сожалению, его пока нельзя транспортировать. Так что кому-то придется с ним остаться, хотя бы на несколько дней. Может быть, все же погода позволит потом вывезти его к нам в центр по реке или — еще лучше — вызвать вертолет и отправить его в город на стационарное лечение.
— А какие прогнозы? — спросила Дороти. Отец молча развел руками, и добавил:
— Я думаю, фифти-фифти. Сходи, посмотри сама. Но случай, на мой взгляд, достаточно тяжелый.
Дороги прошла в комнату, приблизилась к кровати, полная, с одной стороны, сострадания к больному, а с другой — осуждения за его глупость. Ищет человек приключений на свою голову совсем не там, где надо, ставя под угрозу свою жизнь и создавая серьезные проблемы другим людям.
То, что она увидела перед собой, заставило ее похолодеть и разом забыть про все свои дорожные невзгоды. Просто невероятно! Даже захотелось дернуть себя за нос, чтобы убедиться, что это не сон и не галлюцинация. Перед ней, бессильно распростертый на кровати, весь пепельно-серый, заросший щетиной, лежал Роберт Касл. Он был без сознания и бредил, произнося невнятно какие-то обрывки слов. Она привыкла видеть его таким уверенным в себе и сильным. А сейчас перед ней был человек, из которого капля за каплей уходила жизнь.
Ее вдруг повело в сторону, и она почувствовала головокружение. Пришлось сесть рядом и ухватиться рукой за кровать, восстанавливая ориентацию. Она услышала, как в комнату вошел отец.
— Папа, это тот, о ком ты спрашивал. Это Роберт. Прямо из Англии. Неужели он умирает? И мы не сможем его спасти?
— Случай трудный, но не безнадежный. Я сделаю все, что можно в наших условиях. Будем надеяться, что организм молодой и сильный и он справится. Но нужен постоянный уход, так что ты вовремя подоспела. При первой же возможности переправим к нам или в город. И какого черта он вообще потащился в Гватемалу, ты можешь мне объяснить? Да еще в такое время.
— Папа, об этом потом. Он сам расскажет, когда поправится. А пока давай я начну вводить ему антибиотики.
Однако ее руки так дрожали, что отец сделал первый укол сам.
Дороти просидела с Робертом почти сутки, засыпая изредка, урывками. Последующие уколы она уже делала сама, а потом стала использовать и импровизированную капельницу. Регулярно проверяла температуру и искала малейшие признаки перелома в болезни. Роберт не приходил в сознание и лежал с постоянно закрытыми глазами, только зрачки иногда подрагивали под веками. Дороти часто разговаривала с ним, держа его за руку и поглаживая ее, надеясь, что он все же хоть что-то слышит.
— Дурачок. Ну зачем тебя понесло в Гватемалу? Даже не предупредил. Романтик и фантазер. И не умирай, пожалуйста, тем более когда я рядом. Я тебе этого не прощу.
Из ее глаз периодически капали слезы, прямо на больного. Несколько раз она сама протирала его, не доверяя эту работу отцу. Он был без пищи уже несколько дней, и лихорадка пожирала тело прямо на глазах. Лицо тоже исхудало и покрывалось жесткой черной бородой.
Через сутки Дороти все же не выдержала и отключилась, проспав несколько часов на соседней койке. Освеженный сном организм потребовал свое, и она впервые сходила перекусить и слегка привести себя в порядок. Отец пытался задавать ей вопросы, но она отмахивалась. За это время произошли некоторые позитивные изменения в положении больного. По крайней мере, он начал шевелиться. Когда она вернулась, он уже лежал не на спине, а на боку, хотя глаза были по-прежнему закрыты. Дыхание тоже стало заметно легче. Или, может, просто эй так хотелось и ее воображение само рисовало нужную картину улучшения.
Дороги попыталась его покормить и влила ему в рот несколько ложек бульона. Она продолжала разговаривать с ним, уже привыкнув к его молчанию.
— Папа задал мне уже миллион вопросов, а я не знаю. Что ему ответить. Он спрашивает, почему я все делаю сама и никого к тебе не подпускаю? Он сказал, что я ношусь вокруг тебя, как курица над цыпленком. И что, если я еще так просижу пару дней, то сама заболею. Еще он хочет знать, что тебе понадобилось в такое время на другом конце планеты?
В процессе общения с больным она начала осознавать, что все время ждала его приезда. И вот чудо свершилось, но какою же ценой?!
Следующие два дня не принесли ничего нового. Регулярная, рутинная подпитка организма больного лекарствами и уход за ним. Удалось даже немного покормить его. И самым трудным в эти дни было ожидание. Просто ждать целыми днями напролет — ждать результатов лечения, надеяться и наблюдать. Правда, отец смог ее несколько успокоить, объяснив, что ухудшения, во всяком случае, нет и состояние стабилизировалось.
В конце третьего дня отец отметил, что есть некоторые, пока слабые, признаки спада лихорадки. Похоже, кризис миновал. И в этой связи он хочет задать ей несколько вопросов по пациенту.
— Какие вопросы? Ты же более квалифицированный врач, чем я, папа?
— Речь идет не о его здоровье. Я желаю знать что вас связывает?
— Связывает?
