— Прекрасная вещь, к тому же новая. И точно такая же, как и вторая. Зачем это простому грабителю? Тем более — с шифратором? Грабитель продал бы это и закайфовал бы на выручку. Да еще парализатор. Или приятели твоего приятеля человеколюбивы, или он был нужен им живой.
— Я задавался теми же вопросами, сэр, — сказал Иоситаро.
— Эти карточки… Они принадлежат 'раум.
— Как вы определили, сэр? — спросил Кипчак.
— Лет семь назад рантье на своем Совете приняли решение и провели его через Планправ — чтобы на идентификационных карточках 'раум должен стоять индекс «V». Если я скажу, что эти благородные джентльмены чрезмерно фанатичны в делении людей на классы, то это, конечно, будет злостной клеветой, — иронически заметил Хедли. — Но зачем кому-то из 'раум, пусть это даже бандиты из джунглей, надо брать в плен обычного рядового солдата? Расскажи-ка мне, что за тип этот твой друг.
Ньянгу рассказал о Гарвине.
— Почему он не позвонил в полицию? Большинство солдат, сталкивающихся с преступниками, обычно обращаются туда, — спросил Хедли.
— У нас с ним похожие взгляды, сэр, — честно ответил Ньянгу. — Ни он, ни я никогда особенно не дружили с полицией.
— Ага, — понял Хедли. — Значит, он не хочет светиться в этом деле? Хорошо, я сделаю, что в моих силах. Во втором отделе есть люди, которым я доверяю. Расскажу им вашу историю. А еще — кое-кому в Политическом Анализе. Это полицейское разведывательное агентство планеты, и они довольно профессиональны. И неудивительно — за двести с лишним лет своего существования успели навести порядок в организации. Вы оба возвращайтесь к своим делам. И спасибо, что доложили об этом происшествии.
— У меня есть предложение, сэр, — сказал Ньянгу. — Вы говорили о том, что требуются добровольцы на БМП. Я хочу передать это моему другу.
— Он служит на «грирсоне»?
— Да, сэр. Третий взвод первой роты второго пехотного полка. Стрелок.
Высокий и худой Хедли медлил с ответом.
— Командир его машины — такой огромный сукин сын по имени Бен Дилл, — пояснил Петр.
— А, знаю… точнее — слышал о нем. Жесток, непочтителен, размером с «Жукова». Если бы не его нежелание ходить пешком, мог бы стать отличным офицером РР. Хорошо. Давай к нам эту тыкву со всеми огурцами. У нас для каждого засранца найдется работа.
Страйкер Гарвин Янсма вбежал в дежурку первой роты, сорвал с головы рабочую солдатскую кепку и застыл в ожидании. На только что начищенный пол с его одежды потихоньку капало машинное масло. В дежурке сидел только дневальный роты, низкорослый и гаденький финф Калмахой.
— Тебя хотела видеть командир роты, — сказал он Гарвину.
— Твег Рик мне уже это сказал.
— Она в кабинете. Сперва постучись.
Перебирая в уме все свои проступки. Гарнин пересек холл и по-деловому постучал в дверь.
— Войдите.
Болтали, что сент Диана Хоутон каждый вечер на военный манер утюжит стрелки на своем лифчике. Но это легко могло быть правдой. Все в ней — и очень короткая стрижка, и прямая осанка, и безупречно чистая форма — было воплощением армии. Никто не знал, хороший она офицер или плохой. Все три месяца, что она командовала первой ротой, всеми делами от ее имени успешно заведовал первый твег Малагаш.
Гарвин по всем правилам отдал ей честь и застыл по стойке «смирно», весь внимание. Только теперь он ощутил неловкость из-за торчащих из кармана его комбинезона штангенциркуля и амперметра.
— Вольно, — скомандовала Хоутон. — Тебе известно, как командование роты относится к телефонным переговорам солдат в рабочее время?
— Да, мэм, — ответил Гарвин. — Они запрещены.
— И тебе сюда тоже не должны звонить.
— Да, мэм, — согласился он.
Она протянула ему два куска регистрационной ленты вызовов по коммутатору:
— Читай.
Гарвин недоумевал. Кто бы мог ему звонить? И тут глаза его полезли на лоб. Первый вызов был от Язифь Миллазин, второй — от Лоя Куоро.
— Это, конечно, твои личные дела, — сказала Хоутон. — Но, если можно, я хотела бы задать пару вопросов.
— Да, мэм.
— Эта Миллазин имеет какое-нибудь отношение к семье горнопромышленников Миллазин?
— Самое прямое, мэм.
— Э-ээ… Стало быть, этот Лой Куоро — из тех, что владеют холо «Матин»?
— Так точно, мэм.
— Они — твои друзья?
— Одна — надеюсь, да, — сказал Гарвин. — Второй скорее враг.
— Для новоиспеченного страйкера ты вращаешься в интересных кругах.
— Вы так считаете, мэм? — Гарвин сказал это с нейтральной интонацией и вежливой улыбкой. Хоутон немного подождала, пока ей не стало ясно, что Янсма не собирается развивать эту тему. Она прочистила горло.
— Прекрасно. Я разрешаю ответить на эти вызовы прямо сейчас. Можешь воспользоваться голубым аппаратом в кабинете моего первого помощника. Он соединит тебя с городом напрямую, так что можешь не бояться прослушивания.
— Спасибо, мэм.
Хоутон оглядела его с головы до ног:
— Мне будет страшно интересно наблюдать за твоей дальнейшей карьерой, страйкер. Можешь идти.
— Это Язифь, — гортанным шепотком ответила трубка.
— А это Гарвин Янсма. Я тот самый…
— Слушай, солдат, — перебила она. — Я тогда была совершенно трезвая, так что все прекрасно помню.
— Наверное, я должен извиниться, — начал Гарвин.
— Нет, это я позвонила, чтобы извиниться, — сказала Язифь. — Перед тем как идти к Бампурам, я поссорилась с папой. Я узнала, какая я ленивая, как я не хочу работать, как я недостойна носить фамилию Миллазин и так далее. Так что настроение у меня было абсолютно гнилое, и я пыталась притворяться веселой. Так что когда вы с Лоем подрались, это стало последней каплей, и я повела себя как задница. Извини, Гарвин.
— Нет, — возразил Гарвин, — это ты меня извини. Я уже большой мальчик, и пора бы мне научиться держать себя в руках и не распускать свой длинный язык.
— А ведь все шло так прекрасно, — прошептала Язифь. — Я помню твои поцелуи.
— Я тоже. И не только поцелуи.
— Большую постель из лепестков незабудки?
Гарвин почувствовал, как кровь бросилась ему в голову:
— Что-то в этом роде.
— Если можно… Если хочешь… Может, как-нибудь встретимся еще?
— Я бы с удовольствием, — сказал Гарвин.
— Я знаю, что через четыре дня у вас будут эти дурацкие маневры, — сказала Язифь. — Папа и все вокруг собираются ехать смотреть окончание на гору Наджим. Ведь тебе дадут отпуск, когда все это закончится?
