На расставленных вдоль дороги треногах, на каких мясники закрепляют для разделки говяжьи туши, виднелось двадцать пять обнаженных трупов, подвешенных на крюки за ребра. Это было все, что осталось от отряда легата. Я осмотрел его труп. Помимо жуткой раны на груди, других следов насилия на нем не было. Но умер легат в страшных мучениях: его лицо, как и лица остальных солдат, было искажено гримасой страха.
Вспомнив бессвязный лепет рядового Габрана о людях, превратившихся в змей, я представил себе, как всего несколько часов назад отряд легата Или въехал в деревню на центральную площадь, приготовившись выслушивать жалобы и просьбы. И вдруг прямо на глазах у солдат толпящиеся вокруг крестьяне стали валиться на землю, извиваться, превращаясь в змей...
Отлично. Посеявший террор сам пожнет свои плоды. Подозвав к себе капитана Пелыма, командира эскадрона гусар, я приказал ему выделить сотню своих людей и окружить деревню. Не щадить никого – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Отсалютовав, капитан увел своих людей.
– Ваши намерения, трибун? – официальным тоном спросил подъехавший ко мне Кутулу.
– Жители этой деревни повинны в смерти двадцати пяти своих сограждан-нумантийцев. Согласно закону военного времени, они заслуживают смерти.
От меня не укрылось, как у провидицы Синаит округлились глаза. Я вспомнил полицейского сержанта, собиравшегося расправиться с тремя невиновными стариками, но быстро взял себя в руки.
– Хорошо, – одобрительно заметил Кутулу. – Император справедлив – но бывает очень суров к злодеям.
– Трибун, – обратилась ко мне провидица. – Соблаговолите уделить мне минуту, прежде чем отдавать приказание.
Спешившись, она развернула свиток и достала тонкий кинжал с серебристым лезвием и позолоченной рукояткой.
– Сейчас я хочу попробовать то, что никогда раньше не делала.
Синаит прикоснулась лезвием к своему лбу, затем к сердцу. Подойдя к трупу Или, она провела кончиком по ужасной ране у него на груди, затем вернулась к свитку и достала моток бечевки, блеснувшей в свете заходящего солнца. Пробормотав какое-то неразборчивое заклинание, провидица обмотала эфес кинжала двойной петлей и подняла его в воздух. Идеально сбалансированный клинок застыл в горизонтальном положении. Синаит стала распевать:
Вот кровь,
Здесь была кровь.
Ищи убийцу,
Найди мужчину,
Найди женщину,
Найди ребенка.
Кровь ищет кровь.
Укажи в нужную сторону,
Не ошибись.
Кровь ищет кровь.
Сначала кинжал висел неподвижно; вдруг он крутанулся, указав острием на деревню.
– Так я и думал... – начал было я.
Но тотчас же лезвие снова пришло в движение, начало рыскать из стороны в сторону, словно гончая, пытающаяся унюхать след. Наконец оно остановилось, отвернувшись градусов на десять от деревни.
– Что это значит? – спросил я.
– Подождите, – сказала провидица. – Дайте убедиться наверняка. – Она снова пропела свою песнь, и опять кинжал вел себя как в предыдущий раз. – Этих солдат убили не жители деревни. Кинжал показывает в ту сторону, где находятся настоящие убийцы.
Полагаю, крестьяне знали о том, что должно будет случиться, но побоялись предупредить солдат. Нож показывает, что на них также лежит какая-то вина. Я это сразу почувствовала, – продолжала она, – но я не вижу в деревне ни врагов, ни опасности. Правда, я не вполне уверена в своих ощущениях, но все же предлагаю задуматься над моими словами.
– Ты сказала, на жителях деревни также лежит часть вины, – решительно заявил Кутулу. – Этого достаточно.
Промолчав, Синаит выжидательно посмотрела на меня. Я снова вспомнил кровожадного стражника, и мой гнев чуть поостыл.
– Трибун, – сказал Кутулу, видя мое колебание, – несомненно, эти люди виновны и должны понести наказание. Неужели мы должны забыть о них и гоняться за призраками, скрывшимися в горах?
– Провидица, – сказал я, – в словах главного полицейского империи есть смысл. Можно ли схватить истинных виновных?
– Не знаю, – честно призналась Синаит. – У вас есть карта этих мест?
– Домициус Биканер, будь добр, принеси карту!
– Слушаюсь, сэр!
Достав из седельной сумки свиток пергамента, капитан Ласта передал его Биканеру, и тот поспешил к нам.
