Дверь открыта.
Пожилая дама.
Я поворачиваюсь, после чего отпускаю руки.
— Не выведете ли вы господина, дорогая фрау Беттнер? В коридоре так темно.
— Если что-то не устраивает вас, можете убираться.
— Скоро вы освободитесь от меня, дорогая фр, ау Беттнер. Счастливого пути, Оливер. Передай привет также своей подруге. Скоро мы с ней познакомимся.
Глава 13
На улице я должен остановиться и прийти в себя, но не потому что я причинил себе боль, а потому что Геральдина так обидела меня.
Сейчас сильный снегопад. Под сиденьем в моей машине лежит бутылка коньяку. Делаю глоток. Затем еще один. После второго глотка мне следует преодолеть себя. Это страх. Делая второй глоток, я подумал о Верене. Послезавтра она возвращается. Итак, Геральдина и Лео против нас. И если еще хоть один только раз маленький Ганси рассвирепеет по отношению ко мне или скажет Геральдине хотя бы одно слово… Единственное слово: Лорд. Еще глоток.
Что я могу сделать? У меня нет денег. Я весь в долгах. Мать скоро попадет в сумасшедший дом. Ожидать чего-либо от отца нет никакого смысла. Школу закончу только через год. Я не в состоянии прокормить Верену и Эвелин. Если Геральдина разоблачит нас, то почтенный господин Лорд вновь ввергнет Верену в нищету, из которой она выбралась.
Кому я могу довериться, у кого спросить совета? Нет ни одного такого человека. У меня две записки. На них буквы, которые мой отец и господин Лорд прокололи в книгах. А что, если мне, чтобы защитить Верену, шантажировать ее мужа этими записками? Своего отца шантажировать я не могу. А господина Лорда? И где же книга? — спросит он меня. — Ступайте-ка в полицию и расскажите там эту идиотскую историю, дорогой друг.
Где, собственно, книга?
Минуту.
Итак, есть две книги.
«Дюбук» находится в библиотеке моего отца в Эхтернахе, если она еще там, а не сожжена давно. Но у меня же есть книга Макиавелли. Она лежит в моей дорожной сумке. А господин Лорд вернется домой лишь через два дня. У Ноа замечательный фотоаппарат. Я смогу сфотографировать страницы. Главное, чтобы проколы были хорошо видны. Тогда стало бы возможным в случае необходимости деликатно указать господину Лорду на то, что у меня есть эти страницы.
Это метод Лео.
Значит, я не лучше его. Может быть, и господин Лео любит какую-нибудь женщину, которую он должен защищать? Неужели любовь действительно всего лишь слово? С другой стороны, является ли политика благородным делом? Военная служба? Бизнес? Бизнес, которым занимается мой отец? Тетя Лиззи? Стоп! Иначе я сойду с ума.
Следует определить планку абсолютной морали. Что возвышается — хорошо, что опускается — плохо.
Теперь я на шоссе. Снежные хлопья летят навстречу, а я все время думаю о безумных глазах Геральдины, смотрящих мне вслед, когда я уходил от нее. Такие же глаза были у нее тогда, в тот теплый день, в ущелье.
Может ли ненависть быть и наслаждением?
Недавно на занятиях английского языка у поэта Джона Драйдена мы читали:
В вихре снега стоит женщина. Она кивает. Определенно она хочет, чтобы ее подвезли. А почему бы и нет? Может быть, это будет моим последним порядочным поступком, который я совершу в ближайшее время.
Глава 14
— Ах, пардон, уважаемый, вы не во Фридхайм?
— Да.
— Не будете ли столь любезны взять меня с собой?
Наверное, она уже давно стоит здесь, дрожит от холода. На вид лет пятьдесят. На ней пальто из грубой шерсти и черная меховая шапка, на правой руке, которую она положила на дверцу машины, отсутствуют два пальца.
— Садитесь.
— Огромное спасибо. Знаете, дело в том, что я пропустила поезд во Франкфурте. А мне нужно в детский дом. Мои дети ждут меня…
Выуживаю из-под сиденья бутылку.
— Выпейте глоток.
— Я собственно говоря, не пью в принципе…
— Даже в такую погоду?
— Ну хорошо. — Она прикладывает бутылку к губам и делает глоток. — О, обжигает!
— Между прочим, меня зовут Оливер Мансфельд.
— Я сестра Клаудия.
Снег облепляет нас, словно ватой. Как? Сестра Клаудия? Вам тоже знакомо это чувство дежа вю: со мной уже было?
Этот снег? Этот коньяк?
Я говорю механически:
— Сестра Клаудия, кролики разбегаются отсюда!
Она должна подумать, что я сумасшедший.
— Что вы говорите?
— Сестра Клаудия из дома отдыха. «Общество гуманности»?
— Да, — говорит она. — Я сестра Клаудия из «Ангела Господня». Но откуда вам это известно?
— Осенью я первый раз ехал мимо вашего детского дома…
— Не смешно ли, о чем вспоминает человек? Тогда дети играли возле зеленого насоса. Я слышал, как они кричали: «Сестра Клаудия, кролики разбегаются отсюда!» И поэтому я знаю, куда вас надо подвезти.
— Господин Мансфельд, вы высадите меня на перекрестке, где начинается плохая дорога?
— Я довезу вас до дома. Вы же сказали, что спешите. У меня есть время.
— Но ведь детский дом находится в стороне от того, куда вам надо ехать! Я не могу принять ваше предложение!
— Можете.
Сейчас мы проезжаем через маленький Бидермайерштадт. Рыночная площадь. Ратуша. Дома с каркасной конструкцией. На всех крышах лежит снег. И вновь «Дорожное снаряжение», «Торговля парикмахерскими принадлежностями», «Кондитерская А. Вейерсхофена и наследников». Это все то же, что я
