видел много раз, когда ехал к Верене во Франкфурт или возвращался от нее.
— Скажите мне, сестра Клаудия, что это за «Общество гуманности»? Кто этот «Ангел Господень»?
Ее голос звучит спокойно и уверенно, как голос врача.
— Наше общество было основано в Швейцарии двадцать пять лет тому назад. Мы верили тогда, что наступило время больших перемен. Мы верили в учение Спасителя — но над конфессией, не так, как в больших церквях. — Сестра Клаудия говорит с энтузиазмом: — Мы хотим быть истинными христианами, кроткими и доброжелательными друг к другу; мы хотим начинать с улучшения не окружающего мира, но самих себя. Если бы христианство было поистине Божеским, не было бы ни разногласий, ни войн, ни коммунизма, ни капитализма, ни подстрекательства, ни несправедливости. Не было бы нужды, потому что богатства нашей земли могли бы распределяться согласно общим потребностям. Все люди ждут от жизни блаженства и счастья. Это возможно лишь при смелом изучении Закона Божьего во вселенной. И этот закон называется любовью к ближнему, понимаете, господин Мансфельд? Любовь к ближнему! Евангелие упоминает об этом вновь и вновь.
— Но никто не заботится об этом.
— Именно. Лишь мы — маленькая паства. В основном бедные люди. Мы делаем для вас, что можем… и вместе с тем я не думаю, что мы утешаем только красивыми словами. К счастью, у нас есть богатые покровители в Америке и Англии, в Италии и Франции. Так мы получаем деньги. Вы видите: люди помогают друг другу.
— Очень мало.
— Еще очень мало, — говорит она и выглядит при этом предсказательницей. — Скоро нас будет очень много! Посмотрите: десять лет тому назад у нас не было детского дома, в котором могли бы отдыхать больные дети. А сейчас у нас тринадцать домов в различных странах. У нас есть своя газета «Вестник империи справедливости». Мы можем помогать бедным. Немногим. Но настанет день…
Она бросает на меня взгляд.
— Вы больны?
— Нет. Почему вы так решили?
— У вас проблемы?
— Да.
— Большие, верно?
— Я не думаю.
Машина трясется на ямах и ухабах, мимо заснеженных садов, маленьких замков, вилл.
— Может, все-таки большие? Не хотите зайти в гости? Я покажу вам дом, и вы расскажете мне о том, что вас так угнетает. — Святоша. Фанатичка. Общество. Все, что я не переношу. И все-таки отвечаю:
— Да, сестра Клаудия. Я охотно приду.
Мы приехали. Она выходит из машины и машет мне рукой. Потом идет вниз к старой усадьбе, где стоит зеленая помпа и доска, перед которой я остановился.
Общество гуманности
«Ангел Господень»
Дом отдыха
Вот идет она, верная и осознающая свое призвание. Выхватываю из-под сиденья бутылку с коньяком и вынимаю пробку. Сестра Клаудия оборачивается еще раз и кивает. Киваю в ответ. Из дома выбегают много маленьких детей и бросаются к сестре Клаудии, она обнимает и прижимает их к себе, мальчиков и девочек. А они смеются и кричат.
Затыкаю горлышко бутылки пробкой и кладу бутылку обратно под сиденье, так и не выпив.
Глава 15
— Что ты говоришь?
— Сгорел. Подчистую сгорел.
— Но… но… как это могло случиться?
Голос Верены звучит протяжно. Утром пятнадцатого января она вернулась из Санкт-Морица. Сейчас часы на церкви во Фридхайме бьют три часа пополудни, и мы говорим друг с другом.
— Якобы взломщики. Поджог. Не следует появляться там, нас не должны видеть.
— Почему?
Я решил ничего не говорить ей про Лео.
— Там теперь везде полиция. Нам нельзя светиться.
— Лишь… один раз увидеть все… Теперь у нас больше нет своего дома, нет никакого места в мире…
— Уже есть. Я кое-что нашел.
— Что?
— Маленькая гостиница. — Называю адрес. — Не плачь, любимая. Мы больше не можем встречаться на улице. Понимаешь?
— Да-а… Но… Мы были там так счастливы, Оливер.
— Мы будем счастливы вновь.
— Где?
— Когда я тебя увижу?
— Сегодня вечером.
— Что?
— За ужином. Мой муж приглашает тебя. Мне немного страшно от того, что он так спешит увидеть тебя.
Мне нет.
— «Il Principe»! Господину Лорду нужна книга моего отца.
— В семь тридцать вечера, да?
— Да.
— О боже, наш домик…
— Сейчас в нашем распоряжении гостиница.
— Но это не наш дом. Она никогда не будет нашим домом.
— Это лучше, чем совсем ничего, — говорю я.
Глава 16
На этот раз вечер опять очень хорош: смокинги, вечерние платья и господин Лео, обслуживающий гостей в белых перчатках. Он избегает смотреть на меня. Манфред в прекраснейшем расположении духа: загоревший, отдохнувший, оптимистично настроенный. Макиавелли я отдал ему сразу же, как только пришел. Он обрадовался.
— Какое внимание со стороны вашего отца!
Да, не правда ли, господин Лорд? И когда вы останетесь один, господин Лорд, вы будете искать и расшифровывать проколотые буквы. Я не могу их расшифровать: не знаю кода. Но я сфотографировал проколотые буквы, господин Лорд. Только поможет ли это хоть как-то… против такого типа, как вы, господин Лорд? Я очень удручен в этот вечер. И буду подавлен еще больше.
Эвелин заболела в Санкт-Морице, у нее что-то с бронхами, и она должна лежать в кровати. Я снова принес ей марципан, и Манфред Лорд благосклонно приглашает меня подняться на второй этаж, пройти в
