Старик! Ты слышишь меня?… Сестра, сюда! Быстрее!
Возле Олега засуетились врач и медсестры, каталку куда-то повезли, а двадцатишестилетний «старик» уже ничего не воспринимал. Не успел он узнать, что майор Бояров, зам командира их, Придонского ОМОНа, просматривая сводку убитых и раненых за минувшие сутки, наткнулся на фамилию — Александров. Но рядом стояло имя — Андрей. Андрей Александров — ни звания, ни должности. Кто в спешке заполнял эту сводку, у кого уточнить? Из какого подразделения этот парень, которого привезли в Ханкалу, в госпиталь, в беспамятстве?!
Бояров из Грозного, где стоял Придонский ОМОН, накручивал телефон в Ханкалу: уточните, почему «Андрей»? Может быть, Олег? Тогда это наш сотрудник, из Придонска!
Из хирургического отделения отвечал занятый мужской голос:
— Не знаю, так записано… И вообще, парень этот не жилец, майор. Разворочено бедро, перебита рука, болевой шок. Сейчас он без сознания. И вряд ли…- Так приводите его в сознание, чёрт возьми! Чего раньше времени человека хоронить?!
— У него огромная потеря крови, майор! И раны, несовместимые с жизнью. Всё! У меня операция!
Трубку бросили.
Бояров немедленно послал в госпиталь отрядного врача — разобраться во всём — и тот быстро на месте установил: это их офицер, Олег Михайлович Александров, кинолог.
Теперь летели телефонные звонка отсюда, из Ханкалы, в Грозный: нужна кровь, много крови! Погибает наш боевой товарищ, младший лейтенант милиции…
Поздно вечером, в «Вестях» Нина Алексеевна услышала:
— Сегодня на автомобильном шоссе Грозный — Хасавюрт совершено бандитское нападение на автомобиль Вологодского ОМОНа. Есть убитые и раненые. Ведётся следствие.
Нина Алексеевна схватилась за сердце.
— Миша!… Вологодский ОМОН! Олег же там, с ними! Он звонил тогда, помнишь?!
Михаил Яковлевич, одетый по-домашнему, в пижаму, уже стоял рядом с пузырьком корвалола.
— Нина, пожалуйста, успокойся. Нам бы сообщили…
Им сообщили буквально через четверть часа. Из далекого Грозного раздался резкий телефонный звонок.
— Это майор Бояров, зам командира ОМОН… Михаил Яковлевич? Пожалуйста, возьмите себя в руки…
— Что? Олег?
— Да. Он ранен. Тяжело.
Нина Алексеевна выхватила у мужа трубку.
— Алло! Это мама Олега!
— Я думаю, вам надо приехать сюда, Нина Алексеевна. Олег потерял много крови, мы ему помогаем, но…
— Мы приедем! Приедем! — рыдала она, а Михаил Яковлевич держался, сам хлебнул из пузырька, приказал себе «Спокойно! Думай и принимай, меры. Нельзя раскисать, нельзя! Сына надо спасать… Значит, там плохо, очень плохо. А слезами Олегу не поможешь.»
Да, мужчина не должен паниковать.
Мужчина обязан стиснуть зубы и действовать, искать выход из любого положения, из любой ситуации, какой бы она ни казалась безвыходной.
Что могут простые российские родители — экономист областного статистического управления и музыкант, преподаватель музыкального училища — если их единственное чадо попало в беду?
О-о, родители могут многое. Они могут всё!
Особенно солдатские матери.
В мгновение ока Нина Алексеевна превратилась в саму энергию. Сердце её, помыслы, воля, чувства — всё теперь было подчинено одной цели: ехать, лететь, мчаться в эту распроклятую Чечню, к сыну, который изуродован бандитами, лежит где-то в госпитальном коридоре, истёк кровью, неподвижен и нем. Майор Бояров, который звонил им и сообщил о состоянии Олега, конечно же, что-то скрыл, не сказал всей правды. Он понимает, что и такое известие для родителей — страшная вещь, но, видимо, не всё можно было сказать по телефону: у них, у родителей, должны остаться силы на то, чтобы ехать туда, в Грозный, помочь сыну. ещё он, Бояров, сказал, что кое-что предпринято для спасения их сына, ему уже перелили или переливают кровь, многие из омоновцев Придонска отозвались на призыв врачей, но всё равно положение серьёзное, нужны экстра-меры, вмешательство классных специалистов, иначе…
Фразу можно было не продолжать, ясно же что стоит за этим «иначе». Бояров пощадил их, родителей. И, конечно, помог, хотя бы тем, что разыскал Олега, сообщил о несчастье, организовал сдачу крови.
Далеко заполночь Нина Алексеевна позвонила Марине. Телефон долго не отвечал, но наконец в трубке прозвучало сонное, протяжное:
— Алё-о-о…
— Мариночка, это Нина Алексеевна.
— Что-то случилось, Нина Алексеевна? С Олегом?
— Да. Он…
— Он погиб?
— Его… Нам позвонил Бояров, майор… Олег тяжело ранен, Марина.
— Боже! Я как чувствовала!… Как это случилось, Нина Алексеевна? Вы знаете подробности?
— Нет, не знаю. Мы завтра, а точнее, уже сегодня летим в Чечню с Михаилом Яковлевичем.
Нина Алексеевна не смогла сдержать слез, умолкла, а Марина на том конце провода сурово молчала. Выдавила наконец из себя сдержанное:
— Скажите Олегу, если застанете его в живых, что я…
— Марина, что ты говоришь?! Как можно?!
— Простите, Нина Алексеевна, я тоже сейчас не могу собраться с мыслями… Словом, скажите, что я желаю ему скорейшего выздоровления, и быть мужественным.
— Ты не поедешь с нами, Марина? Ты же знаешь, как много для него значишь!
Пауза в трубке была долгой и томительной.
— Н-нет, Нина Алексеевна, я не поеду. Меня, наверное, не отпустят. И вообще…
— Олег любит тебя, Марина! Ты это хорошо знаешь!
— Знаю. И я люблю его. Ваш Олег — замечательный парень. Скажите ему, что…
— Что сказать, Марина? Я не расслышала.
— Пусть быстрее выздоравливает. Этого я желаю ему от всей души.
Нина Алексеевна положила трубку.
Она ничего не скажет сыну об этом разговоре. В конце концов, Марина не давала Олегу никаких обещаний. Она — не его невеста. Она обещала подумать над его предложением стать женой…
Что ж, теперь действительно есть над чем подумать.
В комнату, где жила опергруппа капитана Смирнова, не вернулся никто.
В Омск и в Екатеринбург улетели два цинковых гроба, «груз-200», с телами Алексея Смирнова и Дмитрия Шевцова.
В Вологду — тело Михаила Кузьменкова.
Тело Вахи Бероева забрали родственники.
Лейтенантов Рыжкова и Шорохова отправили по домам — лечиться в своих больницах.
Олег Александров лежал без сознания в военном госпитале Владикавказа, его перевезли туда через сутки.
Линда — бедная, осиротевшая, голодная — металась на привязи у своей будки, не брала еду из чужих рук и безотрывно смотрела на железные ворота контрольно-пропускного пункта омоновского городка Гудермеса: не возвращается ли большой, крытый тентом грузовик, на котором уехал её хозяин?
