Дэнни, и найти человека тут легче легкого. Можешь мне поверить. Ладно, Дэнни, спасибо тебе за помощь, и давай пока на этом закончим. С остальным я разберусь сам. Осмотрюсь повнимательнее, дня через два-три перезвоню. — Он уже собрался положить трубку на рычаг, но передумал, снова поднес ее к уху. — Алло, Дэнни, ты слышишь? Узнай, пожалуйста, у этого охранника, как зовут сокамерника Роулинза. И расспроси о самом Роулинзе. Пусть каждую мелочь о нем вспомнит.
Дэнни недовольно хмыкнул.
Джо бросил трубку и направился в кабинет, подошел к книжному шкафу и вытащил из- за ряда книг коробку, в которой лежал дубликат его полицейского значка. Вообще-то иметь их запрещалось, но почти у всех офицеров они были. За потерю значка наказывали лишением десяти дней отпуска, поэтому Джо брал на работу дубликат, а оригинал оставлял дома, прятал в надежном месте. Теперь оригинала у него не было, он сдал его вместе с оружием. Сердце у него защемило, он вдруг почувствовал острую зависть к Дэнни. Открыв бумажник, он посмотрел на пластиковую карточку, служебное удостоверение, такое же, как у Дэнни, с разницей в одно только слово, изменившее всю его жизнь, — «уволен».
О'Коннор сидел перед грудой папок, мысленно подготавливая себя к тому, что читать он будет все очень внимательно, не пропуская ни единого слова и запоминая главное. Как обычно, все бумаги, касающиеся текущего расследования: распечатки телефонных разговоров, протоколы допросов свидетелей, а также результаты вскрытия и исследований из патологоанатомической лаборатории, — составлялись в трех экземплярах, после чего подписывались делопроизводителем и передавались детективу, ведущему дело. К первому экземпляру приклеивался листок с фамилией выполнившего задание и его выводами. Папка с ними находилась справа на столе, вторые и третьи экземпляры лежали перед О'Коннором, каждый листок документации: показаний, заключений, сообщений — в отдельном пластиковом пакете. На их основе составлялся документ — список возможных причин и подозреваемых, среди которых имя Шона Лаккези стояло первым. За последние пять лет О'Коннор трижды сталкивался с подобными делами, когда молодые девушки погибали от рук своих дружков, но никого из них детективу не удалось упрятать за решетку. Все трое вышли сухими из воды за недостатком доказательств. Хотя по всем им тюремная камера плакала горючими слезами. Однако суды не принимают во внимание интуицию сыщиков. Вот и сейчас она подсказывала О'Коннору, что Шон Лаккези невиновен, но вместе с тем он был абсолютно убежден в том, что парень чего-то недоговаривает или даже скорее врет.
Сначала Джо решил не отвечать, но телефон звонил так настойчиво, что он, вздохнув, все-таки подошел и снял трубку.
— Алло, вас слушают, — недовольно произнес он.
— Здравствуйте, мистер Лаккези, — раздался взволнованный голос. — Это вас беспокоит Паула, преподаватель истории. У меня ваш сын учится. Я не могу дозвониться матери Питера Гранта, поэтому решила сообщить вам. Дело в том, что минут десять назад его арестовал и увез в полицейский участок Ричи Бейтс.
— Что?! — вскрикнул Джо. — Вы в этом уверены?
— Я точно не знаю, что случилось, но по крайней мере он сам мне так сказал.
— Спасибо, я немедленно еду в участок. — Джо швырнул трубку на рычаг.
Ричи и Питер сидели за столом напротив друг друга.
— Так что, ты меня арестовываешь? — спросил Питер.
Ричи засмеялся.
— Не арестовываю, а арестовал, — произнес он покровительственным тоном и ткнул пальцем в грудь Питеру. — Улавливаешь разницу? Но только для того, чтобы ты помог нам в расследовании дела об убийстве Кэти. Против тебя у нас никаких улик нет… пока. Сейчас я задам тебе несколько вопросов. Ответишь на них? — Голос его зазвучал тепло, почти по- дружески.
— Конечно. — Питер кивнул.
— Тогда начнем. Скажи, Питер, тебе Кэти нравилась? — прямо спросил он, глядя в лицо Питеру и постукивая пальцами по столу.
Питер густо покраснел и, запинаясь, ответил:
— Н-нет.
— Но ты посылал ей «валентинку», не так ли?
Глаза Питера округлились.
— Но это было еще до того, как она начала встречаться с Шоном.
— А тебя сильно расстроило то, что она начала встречаться именно с Шоном, а не с тобой?
— Нет! — испуганно воскликнул Питер.
Ричи отчетливо видел, что завуч сильно взволнован, и продолжил допрос еще жестче.
— Ты никогда не просил ее прогуляться с тобой? — спросил Ричи металлическим голосом.
— Нет-нет… — Питер замотал головой. — Я вообще ни к кому из учениц с такой просьбой не обращался. — На глазах у него появились слезы.
— Ну что ж, давай в таком случае приступим к главному, Питер. Тебе известно, что произошло в пятницу вечером, когда Кэти исчезла?
— Нет. Я уже говорил, что сидел дома.
— Ты уверен в этом? — угрожающе спросил Ричи.
— Да, уверен, — ответил Питер, и ноги его затряслись, застучали по полу.
— Ты понимаешь, как важно для нас, чтобы ты говорил правду? Если мы не будем знать ее, может погибнуть еще одна девушка.
Питер остолбенело смотрел на Ричи.
— Погибнуть? Еще одна девушка?
Возникшую тишину разорвал резкий звонок в дверь.
— Оставайся на месте и не двигайся. — Ричи поднялся и пошел открывать.
Дюк вскочил со стула и приложил ухо к толстому круглому стеклу. Он опять услышал сначала тихий стук, затем легкий скрежет и вновь тихий стук.
— Простите, у вас проблемы с машинкой? — спросил, подойдя к нему, мужчина в белом халате, владелец прачечной самообслуживания.
— Да, есть небольшая, — ответил, поднимаясь, Дюк. — По-моему, я оставил в кармане джинсов значок, и он, кажется, выпал.
— Сейчас посмотрим, — сказал мужчина. Он нагнулся и, пошарив сбоку, выключил машинку. — Ну вот, теперь можете открывать ее.
Дюк засунул руку внутрь, извлек из машинки теплые влажные джинсы и куртку, затем пошарил по дну барабана, наткнулся на какой-то горячий круглый предмет и вытащил его. Им оказалась монета в один евро. Дюк недоуменно посмотрел на нее.
— Деньги. Еще лучше. — Внутри у него все похолодело, но он заставил себя улыбнуться и принялся выворачивать карманы джинсов, обшаривать куртку. Бросив ее на пол, встал на четвереньки, высыпал на пол содержимое своего рюкзака и принялся лихорадочно его мять, осматривая углы. Сердце его лихорадочно стучало. Поиски не дали результатов. Сжимая в одной руке лямки рюкзака, а в другой — рукав куртки, Дюк поднялся, облокотился о машинку и опустил голову. По лицу его тек пот, виски вздувались, лицо покраснело.
