— А сейчас всемирно известная топ-модель Эшли Эймс продемонстрирует вам новые наряды — розовый, открытый до плеч топик и коротенькую, едва закрывающую задницу, серенькую юбочку из хлопчатобумажной ткани. Завершают ее наряд беленькие носочки и классического стиля кеды. Нет, не так, — поправилась она. — Сегодня самая дорогостоящая топ-модель мира Эшли Эймс встречается со своим парнем. На ней вы видите розовый топик и прелестную кружевную коротенькую юбочку, сквозь которую все просвечивает. На босу ногу она надевает классные черные шпильки.
— Эшли Эймс забыла подстричь волосы и наложить тени, — в тон ей продолжила Лонни.
— Заткнись. Скажи лучше, какую юбку мне надеть, обычную или кружевную?
— Лучше кружевную. И шпильки. Только отец заругает.
— Почему?
— Потому что он скажет, что ты вырядилась как шлюха.
Эшли фыркнула.
— Много ты понимаешь, — бросила она и переодела юбку, быстро застегнув «молнию» на боку, так что едва не прихватила кусок кожи на талии. Скороговоркой пробормотала: — Нет, шпильки я все-таки надевать не буду. — Втянув живот, она повертела вокруг талии юбку, похлопала себя по ягодицам. — Вот где вся моя слава, Лонни. Вот она, смотри и завидуй.
Присев на краешек кровати, она сбросила кеды, нагибаясь и раздвигая ноги в стороны, натянула на худенькие икры высокие ботинки со шнуровкой, встала, одернула юбку и прошла в гостиную, где в кресле, с газетой в руках, сидел отец. Заметив уходящую дочь, он посмотрел на нее поверх страниц, поморщился.
— Эшли, девочка, я просто не знаю… — начал он.
— Пап, чего ты не знаешь? — Она обернулась к нему, удивленно вздернула брови.
— Не знаю, как и сказать. По-моему, эта одежда для воспитанной девушки не вполне подходит. Во всяком случае, так люди говорят.
— А что еще твои люди говорят?
— А еще они рекомендуют воспитанным девушкам не пререкаться с отцом.
— Извини, папочка, я не хотела. Только твои люди не всегда правы. Мне моя одежда нравится, ничего такого страшного в ней нет, и вообще так многие девочки ходят.
— Дочка, а что это у тебя под глазами?
— Это тени, папочка.
— Так с кем же ты сегодня встречаешься?
— С Донни Риггзом. Ты хорошо знаешь его.
— Дочка, я знаю о Донни Риггзе, а самого его я не знаю. Буду молиться, чтобы он не пошел по стопам своего папаши. И если, когда ты вернешься, я учую от тебя хотя бы малейший запах алкоголя, ты больше из дома вечером не выйдешь. Ты слышишь меня, Эшли?
— Во-первых, сейчас день, а не вечер, а во-вторых, я уже говорила тебе, что никогда не буду пить, — сказала Эшли и, улыбаясь, заторопилась к выходу.
Донни Риггз сидел в квартале от дома Эшли на тротуаре, свесив ноги между двух припаркованных машин. Докурив сигарету, он щелчком выбросил ее на дорогу, поднялся и отряхнул мятые грязные джинсы. Сегодня ему, как никогда, не хотелось смотреть в глаза Уэстли Эймса.
На его звонок дверь открыла миссис Эймс. Она была в дешевеньком платьице, фартуке — видимо, что-то готовила на кухне, — на плоской груди висели дешевенькие, из искусственного жемчуга, бусы.
— Здравствуй, — сказала она, кивнув Риггзу.
— Здравствуйте, миссис Эймс. Эшли дома?
— Дома. Заходи. Как раз выходит. — Она посторонилась, пропуская Донни.
Из гостиной появилась Эшли. Мисс Эймс ласково оглядела ее, улыбнулась, затем перевела взгляд на Донни и едва не расплакалась.
— Ты уж позаботься о ней, — попросила миссис Эймс.
— Мам, ну ты чего?
— А что я такого сказала? А? Правда, Донни?
— Да нет, ничего особенного вы не сказали. Я вас понял. Не волнуйтесь, со мной Эшли в полной безопасности.
Обернувшись, Эшли лукаво посмотрела на мать, взяла Донни за руку, и они отправились на прогулку.
До вечера было еще далеко. По водной ряби бегали серебристые отблески солнечного света. Дюк сидел на корточках в маленькой рощице, опершись спиной о ствол ивы, поджав колени к подбородку и обхватив их руками. Рядом с ним на траве лежал длинный тонкий карманный фонарик. Примерно через полчаса со стороны тропинки послышался шорох травы и девичий смех. Потом раздался голос Донни и тихий звон бутылок. Постепенно звуки стихли, удаляясь к берегу ручья. Дюк тихонько выглянул из своего убежища и увидел Донни и Эшли.
— Не, с географией у меня хреново. Запомнить ничего не могу. Да еще этот Бакстер. Козел, ненавижу его.
— Точно, — кивнула Эшли.
Дюк открыл очередную бутылку, подбросив большим пальцем пробку высоко в воздух.
— Молодец, молодец! — Эшли засмеялась и захлопала в ладоши.
Донни посмотрел на нее так, словно она только что тут появилась. Помотал головой, спросил:
— Еще пивка хочешь?
— Конечно, — ответила Эшли и повела глазками.
Он нагнулся, достал из пакета бутылку, а когда выпрямился, его лицо находилось всего в нескольких дюймах от лица Эшли. Он подался вперед и тихо чмокнул ее в губы, затем обнял за плечи и лег на траву, увлекая ее за собой.
— Ниже талии — не трогать, — сказала Эшли, убирая его руку, и звонко рассмеялась.
Раздался треск сломанной ветки. До этого момента Дюк стоял в нескольких шагах, за спиной Донни и Эшли, и наблюдал за их действиями. Услышав его голос, Эшли вскочила, торопливо одернула топик. Дюк пристально смотрел на нее. Донни приподнялся и сел. Эшли обернулась к нему, увидела его лицо, и ей стало страшно.
— Привет, Бле… — Она осеклась и сразу же покраснела.
— Не стесняйтесь, ребята. Действуйте дальше, — спокойно произнес Дюк.
Эшли посмотрела на него. Несколько минут длилось молчание. Постепенно она успокоилась, на губах ее заиграла улыбка.
— А что? Почему бы и нет? — Она задиристо посмотрела на Донни. Тот явно нервничал. Эшли перевела взгляд на Дюка.
— Конечно, — ответил он ледяным голосом. — Давай, Донни.
Донни обхватил Эшли за талию, привлек к себе.
— Ты чего! — вскрикнула она, отталкивая его, и поднялась. — Ребята, не борзейте.
— Ложись, — хрипло проговорил Дюк, посмотрев на нее так, что у девочки ноги
