а также казаки генералов Карпова и Орлова-Денисова. И жестокий многочасовой бой вскипел с новой силой.
Видя, что французы теснят наши войска, Павел Тучков попросил у Коновницына (старшего по службе) разрешения поднять его полк. Не ведавший страха генерал вновь скакал во главе колонны.
Пуля врага, точно разъяренная оса, впилась в шею коня генерала Тучкова. Громко заржав, конь вскочил на дыбы и вместе с седоком рухнул на землю.
Потрясенные солдаты остановились в нерешительности, но генерал не пал духом, он вскочил на ноги и, обнажив саблю, крикнул: «За мною! За землю Русскую: Ура-а-а!»
Находясь в голове колонны, Павел Тучков повел солдат в штыки.
Французы замерли в ожидании.
В сгущавшихся сумерках генерал смекнул, что идущие позади неминуемо отстанут, и велел замедлить шаги. – Не огорчайтесь, генерал, своим положением, ибо плен бесчестия делать не может. Таким образом, как вы были взяты, берут только отчаянных храбрецов, только тех, которые впереди!
Солдаты меж тем с криками кинулись в бой.
В жаркой сшибке наш авангард был опрокинут превосходящими силами врага. Павел Тучков получил удар штыком в бок и пал наземь.
Французские солдаты окружили его, намереваясь добить штыками. Но в эти критические минуты их офицер Этьен, решив сам завершить дело, поднял саблю:
– Сейчас я его прикончу!
Четырежды наносил он смертельные удары по голове распластанного на траве генерала, но в запальчивости своей да и в потемках раз от разу промахивался и повредил лишь кожу на его голове и лице.
Казалось, участь Павла Тучкова решена и ничто уже не может спасти его от неминуемой гибели. Грозный офицер в последний раз занес саблю над ним... И тут судьба внезапно сжалилась над генералом. Нежданно в ушах его вновь зазвучали колокольные звоны соборной церкви пылающего огнем Смоленска.
Из-за гряды облаков в небесах выплыла луна, холодным светом озарила кровавое поле жестокой сечи, холмы, луга. На груди Тучкова вспыхнула- загорелась золотая Анненская звезда.
– Не троньте! Это – важный генерал! Следует пленить его! – распорядился Этьен и велел солдатам поднять раненого с земли и положить на носилки. Чудом оставшись жив, Тучков оказался в руках французов.
Кровопролитное сражение под Заболотьем бонапартисты называют Валутинским, ибо свершилось оно при Валутиной Горе. Однако военные историки нарекли его Лубинским. Неустрашимость и мужество русских, явленные тут во всем блеске и мастерстве поразили не склонного к сентиментам маршала Жюно. Главнокомандующий Барклай счел Валутинское сражение окончившимся благополучно, ибо неприятель был приостановлен, отражен и понес большие потери.
Когда пушки смолкли и битва завершилась, сюда пожаловал в окружении штабных генералов Наполеон. Он пожелал лично оценить мужество русских солдат, а также подивиться смелости их генерала Павла Тучкова.
– Меня удивляет медлительность и нерасторопность Жюно! – разгневался император после того, как осмотрел местность и выслушал генералов. – Почему он тотчас же по моему приказу не поддержал Нея? За это я лишу его командования корпусом! Таковы горькие уроки войны!
... А Тучкова меж тем доставили на носилках к Неаполитанскому королю Мюрату, щеголявшему в бархатном мундире, расшитом золотыми позументами, в польской конфедератке с перьями и в желтых сафьяновых сапогах.
Когда лекарь перевязал кровоточащие раны генерала, Мюрат поинтересовался:
– Сколь многочислен ваш отряд?
– В битве участвовало не более полутора тысяч...
– Говорите это бабушкам! Бабушкам! Ваши колонны гораздо больше... – едко усмехнулся Неаполитанский король. – Отступать – значит признать себя побежденным. Раз отступил – сделал ошибку; в другой раз – надо упорствовать. Только это может спасти исход дела.
Тучков не промолвил ни слова.
– Много ли у вас потерь?
– Разве может быть без потерь в столь горячем бою?
– Да, тяжела война!
– Мы сражаемся за наше Отечество, маршал! И потому не ведаем тяжестей.
Мюрат смерил пленного с головы до ног презрительным взглядом, небрежно кивнул ему на прощанье и распорядился:
– Подлечите генерала! А затем отправьте его в главную квартиру к императору.
На пятый день поутру адъютант Бонапарта зашел к Тучкову и велел следовать за ним.
Бонапарт занимал величественный белый особняк с колоннами – резиденцию бывшего смоленского губернатора. Перед особняком прохаживались франтоватые офицеры, а при входе дежурили часовые. На лестнице и в гостиных мелькали генералы и военные чиновники.
Тучкова провели мимо них в пустую комнату. У дверей стоял высокий лакей с восковым лицом, в пышной придворной ливрее. При появлении пленного генерала с забинтованной головой, он с почтением отворил дверь и жестом руки указал, чтобы тот следовал далее один. Сопровождавший Павла Тучкова адъютант удалился.
В богато меблированной приемной у горящего камина стоял император. Небольшого роста, голубоглазый, тучный, в сером сюртуке, он о чем-то беседовал с начальником штаба Бертье.
Войдя в приемную, Тучков поклонился Бонапарту и начальнику его штаба. Те ответили ему вежливым приветствием.
На широком дубовом столе императора лежала развернутая карта России. Тучков заметил, что отступление наших войск помечено на ней булавками с зелеными головками; французских же – синими, желтыми и красными. Разноцветные булавки означали движение разных корпусов великой армии.
В углу близ окна стоял маршал Бертье.
Пристально взглянув в глаза раненому генералу, Наполеон сказал:
– Мне доложили, что вы были на волоске от смерти там, на поле Валутинской битвы.
