Вольф Шёнэ был по национальности бурятом и, вероятно, единственным в мире
Осенью 1878 года немец-меннонит Вильгельм Роу, перебравшийся незадолго до этого вместе с семейством из Алтайского края в Забайкалье в поисках хорошего места для новой колонии, подобрал в лесу замерзающего мальчика лет семи-восьми. Тот был неимоверно истощен, оборван, а едва отросшие волосы на голове указывали на то, что он, скорее всего, сбежал из буддийского монастыря. Мальчик, русский язык которого был еще слабее, чем у спасителя, смог объяснить лишь, что его зовут Шоно. По-бурятски это означает «волк», а в монастыре ему было очень плохо. Роу без долгих размышлений принял мальчонку в семью. Так немецкий язык стал для Шоно родным, а имя его было само собой онемечено. А поскольку он поначалу ужасно смешно путался в грамматике, за ним закрепилось забавное прозвище Shone-Wolf (Красивая-Волк).
Однако через пару месяцев мальчишка уже лопотал по-немецки ничуть не хуже своих новообретенных братьев и сестер и смог внятно рассказать свою историю. Впрочем, рассказывать было особенно нечего. Мать Шоно, потеряв кормильца, отдала своего младшего сына послушником в удаленный дацан в верховьях Витима. С наставником мальчику не повезло — тот был груб и нетерпелив, часто пускал в ход палку и загружал воспитанника непосильной работой. После очередного особенно тяжкого наказания за незначительную провинность Шоно убежал в чем был, с одной лепешкой в суме. Без малого две недели он блуждал по лесу, питаясь его последними скудными дарами, пока не вышел на стук топора Вильгельма.
Будучи народным учителем, глава семейства много времени уделял образованию детей. Но всех научных знаний, которые он мог передать приемному сыну, хватило на полгода — Шоно впитывал их, как пересохшая земля первый дождь. Вильгельм быстро понял, что имеет дело с вундеркиндом, и, заручившись поддержкой общины, послал мальчика в Иркутск в гимназию. В неторопливом уме его созрела грандиозная идея — выучить для колонии собственного врача.
В 1889 году Вольф Роу умудрился досрочно окончить классическую гимназию
А перспективы и впрямь впечатляли. На исходе 1897 года Вольф, помимо бурятского, немецкого, русского, французского, латинского и греческого, владел еще английским, монгольским, китайским, древнееврейским и санскритом. Он перебирался из университета в университет, учился у Шрадера и Дельбрюка, Дейссена, Остхоффа, Брюгманна, а пуще всех философов почитал Шопенгауэра. Получив же докторскую мантию, честолюбивый молодой человек решил, что готов к осуществлению своей заветной мечты. Вольф собирался открыть для европейцев жемчужину Востока — Тибет.
В начале 1898 года он ушел из Монголии в Лхасу с караваном паломников. В Берлинском университете с нетерпением ждали его триумфального возвращения. Ждали год, другой, но так и не дождались.
Тибет не отпустил доктора философии Вольфа Роу.
lomio_de_ama:
Ты начисто лишил меня возможности сосредоточиться на работе. Несколько лет назад, в славном городе Бонне, в возрасте 90 с чем-то, умер завкафедрой института востоковедения Вальтер Хайзиг (он же В. Хайзиг-Розен) — специалист по монгольской религии, оккультизму и философии, человек неопределённой национальности, то ли русский, то ли немец, то ли монгол. По крайней мере, все эти языки были для него родными. Вальтер Хайзиг впервые посетил Монголию и Тибет в конце 30-х годов в качестве офицера немецкой армии, где он искал что-то и к этому «чему-то» чертил карты. Его пытались (безуспешно) завербовать американцы, которым он и сдался как военнопленный в 1944-м где-то в том же регионе. После этого Хайзиг почему-то сел в американскую тюрьму, где и просидел до 1950- го. Затем вернулся в Германию и натворил такого, что у всех востоковедов Принстона до сих пор слюни текут. Когда Хайзигу было 80, Принстон за безумные деньги купил право на приобретение его коллекции (а главное — тех самых карт!), которая до его смерти должна была храниться у Хайзига дома. Ну а Хайзиг взял да и прожил ещё 11 лет. И, наконец, коллекция в Принстоне, но карт почему-то нет, и никто не имеет понятия, где они. Но это все покрыто мраком тайны и аллергенной бумажной пылью. В результате ящики были упрятаны в книгохранилище так глубоко, что только два человека на нынешний момент знают, где они находятся, — моя жена и я. Помнишь, я говорил, что Анна подрабатывает в библиотеке? Так вот, ей поручили разбирать эти архивы, присвоив ради такого случая звание старшего библиотечного работника.
8note:
Вот как. Теперь никто не поверит, что я выдумываю свои истории. Я уж и сам не верю. Мне иногда даже делается не по себе от всех этих совпадений. Взять ту же Барбару Радзивилл. Я ведь понятия о ней не имел, когда искал кандидатуру. Знал только, что должна найтись в шестнадцатом веке любовница или жена короля — скорее всего, в Восточной Европе. А тут такое попадание:
Да, а что там с моим постером, пригодился ли?
lomio_de_ama:
Увы. То есть, он им очень понравился, но они сказали, что не могут его использовать. Я попытался выяснить, почему. Они долго мялись, а потом объяснили шепотом, что, если повесить такую заманчивую афишу в кампусе, на довольно скучную, в общем-то, конференцию вместо обычных трех десятков специалистов припрутся сотни три студентов.
8note:
