вошла в столовую с видом Чеширского Кота. «Я с ними поквиталась! — вскричала она. — Я выпила одну из ИХ бутылочек, которую они оставили в холодильнике!» Ну и мы все отпраздновали эту победу. Увы, преждевременно, так как шоколадки продолжали страдать от ночных набегов, невзирая на написанные от руки записочки — и грозные, и умоляющие, — которые миссис Г. начала прилеплять к дверце холодильника. (Как по-вашему, на каком языке духи умеют читать?) В конце концов вопрос был поставлен за ужином перед всей Палатой Пильчерцев в присутствии Смотрительницы и Ст. Сержанта. Как помешать духам поедать ее шоколад? Все посмотрели на Старшую Девочку, которая жалким образом экзамена не выдержала. И против обыкновения приходится отдать должное Ст. Сержанту, который проявил достойное чувство иронии, хотя, возможно — и куда более вероятно, — он сам верит в существование зеленых вспышечек. «Почему бы не приобрести замок для холодильника?» — посоветовал он. Единодушные аплодисменты Г. и С, после чего он предлагает сходить и приобрести для нее замок. Буду держать вас au courant[42] на случай, если вам это пригодится для какой-нибудь вашей книги. А часто вы выражаетесь так же нецензурно, как ваши персонажи, хотелось бы мне знать? Тут никто не выражается, кроме меня — и все еще мысленно.
Были вы знакомы с моей большой приятельницей Дафной Чартерис? Может быть, золовкой вашей двоюродной бабушки? Нет, вы же сказали, что происходите из Среднекласса. Она была одной из первых наших авиаторш, Высшекласс, дочь шотландского лэрда; после того как получила лицензию, перевозила туда-сюда декстерский скот. Одна из всего 11 женщин, обучившихся пилотировать «ланкастеры» во время войны. Разводила свиней и всегда называла последыша в помете Генри в честь своего младшего брата. Одна комната у нее в доме называлась «Кремль», и беспокоить ее там не разрешалось даже мужу. Я всегда видела в этом секрет счастливого брака. Но, как бы то ни было, муж умер, и она вернулась в фамильный дом жить с последышем Генри. Дом был настоящий свинарник, но они жили очень неплохо, глохли все больше от месяца к месяцу. Когда они перестали слышать дверной звонок, Генри заменил его автомобильным клаксоном. Дафна всегда отказывалась носить слуховые аппараты на том основании, что они запутывались в ветках деревьев.
Глубокой ночью, пока духи стараются открыть замок холодильника миссис Голлуэй, чтобы добраться до ее сливочно-яичного, я лежу без сна, наблюдаю, как луна медленно ползет между соснами, и думаю о преимуществах умирания. Не то чтобы нам предоставляется выбор. Ну да, можно убить себя, но мне это всегда представлялось вульгарностью и позерством, ну, как люди, которые уходят во время спектакля или симфонии. Я хочу сказать… ну, вы понимаете, что я хочу сказать.
Главные причины для умирания: это то, чего, когда вы доживаете до моего возраста, от вас ожидают другие; надвигающиеся одряхление и сенильность; пустая трата денег — растранжиривание наследства, — чтобы поддерживать страдающий недержанием мешок старых костей с угасшим сознанием; утрата интереса к Новостям, голоду, войнам, засухе и т. д.; страх оказаться в полной власти Ст. Сержанта; желание Узнать, Что Ждет за Гробом (или не ждет?).
Главные причины для неумирания: никогда прежде не делая того, чего ожидают другие, с какой стати начинать теперь; возможное причинение горя другим (если так, это неизбежно в любой момент); все еще на Б в Бибике, и кто будет доводить Ст. Сержанта, если не я?
На этом я истощаю весь запас, можете вы назвать еще какие-нибудь? По моему опыту «За» всегда оказываются сильнее «Против».
На прошлой неделе одну свиху нашли совсем голой в конце сада с чемоданом, набитым газетами. Она, видимо, ждала поезда. Незачем говорить, что никаких поездов вблизи Старосада нет, с тех пор как Бичинг закрыл боковые ветки.
Еще раз благодарю вас за письма. Извините эпистоломанию.
P.S. Зачем я вам это рассказала? Я пыталась объяснить про Дафну, что она всегда была кем-то, кто смотрит вперед, и почти никогда назад. Вероятно, вам это не кажется таким уж подвигом, но поверьте, это становится все труднее и труднее.
5 октября 1987
Дорогой Джулиан!
Вы ведь, наверное, полагаете, что язык был создан для общения? Мне не разрешили давать уроки на моей первой практике в школе только потому, что я ошиблась в первом лице единственного числа Passe Simple[43]. Если бы меня когда-либо обучали грамматике в противоположность методу «Знать Французский», я могла бы возразить, что никто никогда не скажет «Lui ecrivis-tu?» или как там. В моей «школе» нас в основном учили фразами без анализирования глагольных времен. Я постоянно получаю письма от француженки с обычным средним образованием, которая беззаботно пишет «J'etait» или «Еllе s'est blessait», невзирая ни на что. Тем не менее моя начальница, вышвырнувшая меня, произносила свои французские R с жутким английским пришепетыванием. Рада сказать, что тут произошли значительные улучшения, и мы уже не рифмуем «Paris»[44] с «Мэри».
Я все еще не уверена, не превратились ли длинные письма, которые я пишу, в маразматическую болтовню. Суть в том, мистер романист Барнс, что Знать Французский отличается от Грамматики, и это же относится ко всем сторонам жизни. Не могу найти письмо, в котором вы рассказали о встрече с писателем, даже еще более долголетним, чем я (Джерради? Так?), — я поискала его книги в библиотеке, но найти не сумела; в любом случае я наверняка перекинусь, прежде чем дойду до Д. Насколько помню, он спросил вас, верите ли вы в жизнь после смерти, а вы ответили «нет», а он возразил: «Доживете до моего возраста, так поверите». Я не утверждаю, что есть жизнь после смерти, но в одном я уверена: пока вам тридцать или сорок, вы можете отлично справляться с Грамматикой, но к тому времени, когда вы оглохнете или свихнетесь, вам, кроме того, потребуется Знать Французский. (Вы уловили, что я имею в виду?).
О-о-о! За настоящий круассан! Но французский хлеб печется из французской муки. В вашей части света она имеется? Вчера вечером у нас была тушенка, запеченная с бобами; было бы лучше, если бы я поменьше смаковала свою еду. Иногда мне снятся абрикосы. В этой стране купить истинный абрикос невозможно, у них у всех вкус ваты, пропитанной диетическим апельсиновым соком. После жудской сцены со Ст. Сержантом я пропустила обед и отвела душу за бродбутерами и темным напитком в городе.
Вы пишете, что не боитесь умирания при условии, что в результате не окажетесь мертвым. На мой взгляд, это отдает едким сарказмом. Во всяком случае, не исключается, что вы не заметите перехода. Моя подруга Дафна Чартерис потратила на умирание очень долгое время. «Я уже умерла?» — имела она обыкновение спрашивать. И иногда: «Сколько времени я уже мертвая?» Ее самые последние слова были: «Я уже довольно давно мертвая. Никакой разницы».
Здесь не с кем разговаривать о смерти. Патологично и неприлично. Они не против разговоров про духов, шарящих по холодильникам, полтергейстах и тому подобном, но стоит мне коснуться значимой темы, Смотрительница и Ст. Сержант говорят, что я не должна пугать цыпочек. Это тоже часть моей битвы против запрета Смерти как темы (или Страха Ее) и
