недель с того момента, как она проснулась от анабиоза. Ее последняя любовь осталась на Земле, и уже… К небезразличию примешивались еще жалость и сочувствие понимающего человека. Разумеется, все это нельзя назвать любовью в полной мере. Но чувства могут развиваться. Любовь так многолика. Начинается с симпатии, а там — там, глядишь, и вспыхнет, наступит пора роз. Со всеми шипами и лепестками. Заранее не угадаешь, математически не просчитаешь.
Любопытно это ожидание любви. Голова еще не затуманена, убежать вполне можно, хотя уже не хочется. Женская натура начинает брать свое, тянет покориться, и — будь, что будет…
После ухода Рональда Хосе поблек, сник, потерял тонус. Задиристая Джун наверняка его расшевелила бы, но только вот тоже взяла да пропала. Разумеется, ее исчезновение никому не могло добавить бодрости, особенно Хосе.
Он погрузился в совсем уж мрачную флегму, прерываемую вспышками раздражительности. Другие женщины им не интересовались, по крайней мере в определенном смысле. Что при таких обстоятельствах должен предпринять комендант базы «Орешец»? Вступить в благотворительно-оздоровительные отношения? Но когда Хосе немного насытится, он все поймет и может почувствовать себя униженным… А может и нет.
— Смотри-ка, — сказал Турумалай, поднимая фонарь.
В боковой нише поблескивала бронированная дверь овальной формы. Ио извлекла карту и довольно долго ее изучала, отгоняя суетные мысли. Но они отгонялись плохо. Интересно же, каков Хосе в постели, способен ли раздуть тлеющие угли? И когда начнет задавать вопросы? Ио досадливо тряхнула головой. У женщин есть способы не отвечать на вопросы!
— Не обозначено, — наконец сказала она.
Турумалай внимательно осмотрел весь проем.
— В некоторых местах пыль стерта.
Хосе подошел ближе. Он тоже долго сосредотачивался, что для него было необычным. Он всегда имел готовые мнения и ответы. И если вдруг не нашлось, значит, супермен- десантник в тот момент думал о постороннем, такой вывод сделала Ио. И даже догадалась, о чем именно.
— Да, дверью пользовались, — признал Хосе. — И не так давно. Замок кнопочный?
— Он самый.
— Попробуй SOS.
— Кажется, получается. Ну-ка, разойдитесь по сторонам. Кто знает, что там за сюрпризы.
Дверь отворилась с легким скрежетом. Из-за нее ничего не виделось и не слышалось.
— Знаете, в межзвездные экспедиции нужно брать собак-ищеек, — сказал Турумалай. — Желательно — разумированных. Но поскольку их нет, идем, что ли?
За дверью находился короткий тамбур, оканчивающийся второй дверью, уже попроще, из голубоватого пластика. Она была не запертой, экспедицию пропустила беспрепятственно, хотя и со скрипом.
— Петли еще железные, — удивился Турумалай.
Потом он удивился еще больше:
— Эге, да тут явно кто то живет!
Перед ними оказалась длинная комната, похожая на отгороженную штольню. Несколько аварийных ламп, питающихся от изотопных батарей, освещали ряды полок, на одной из которых куча тряпья образовывала неряшливое подобие постели. Четыре поставленных друг на друга ящика образовывали стол. На нем находился закопченный котелок, импровизированная кружка, сработанная из консервной банки, и очень старинная и очень потрепанная книга. Ио понюхала воздух.
— Здесь жил мужчина.
Хосе взял книгу.
— 'Патофизиологии и нейрохимия спонтанной летаргии'. Вот бедняга! Неужели ничего больше не нашел?
— Нашел, — сказал Турумалай, поднимая с пола еще одну книгу. — 'Современная йога'. Гм! Это уже система. Кажется, наш робинзон пытался погрузиться в спячку.
Пол комнаты был завален пустыми консервными банками, пакетами, пластиковыми бутылками. У импровизированного очага возвышалась гора хитиновых останков.
— Силы небесные! Тут ели тараканов, — ошеломленно сказал Турумалай.
Ио повернулась, чтобы выйти, но Хосе ее удержал.
— Опасно, — сказал он. — Сейчас, подожди минуту. Я набросаю записку, тогда все вместе и пойдем.
— Записку? Кому?
— Хозяину убежища. Мы впервые нашли живого человека, понимаешь? По крайней мере еще недавно он был жив.
— Ах, да-да, — кивнула Ио.
Она стояла спиной к очагу и первой заметила, что внутренняя дверь отворяется. Ио хотела закричать, но не смогла. За этот день она так часто пугалась, что вдруг стало стыдно.
Дверь приоткрылась еще, скрипнули железные петли. Хосе на этот скрип обернулся, но предпринять ничего не успел.
Мелькнула тень. Что-то длинное с плотным звуком вонзилось в спину Турумалая. Турум качнулся, оперся обеими руками о стол. Секунду он недоверчиво рассматривал торчащий из его груди сплющенный и заостренный конец железной трубы. Потом застонал, по-усталому закрыл глаза, колени его подломились.
Ио смотрела на его медленное оседание вдоль ящиков и все никак не могла ни что-то предпринять, ни закричать. Но Хосе уже начал действовать. Он сбил ее с ног и навалился сверху.
Еще одна труба ударилась о полку, отскочила и со звоном покатилась по цементному полу. Дверь захлопнулась.
— Оставайся здесь, — приказал Хосе.
Двумя прыжками он достиг двери и распахнул ее. Ио приподняла голову. Она видела, как Хосе сначала замер, рассматривая кого-то в тамбуре, потом бросился вперед и скрылся в темноте. Послышались удаляющийся топот, выстрелы.
Ио села на грязный пол и ошеломленно огляделась. У стола лежал Турумалай. Дышал он с хрипом и свистом. Ио подползла к нему и перевернула тяжелое тело на бок. Турум застонал, на его серых губах появилась пена.
Деревянными руками Ио долго расстегивала висевшую на поясе сумочку. Лекарства вывалились. Ио разгребла мусор, нашла шприц-тюбик, ткнула в плечо Турума. Выдавив всю дозу наркотика, она села на корточки. Требовалось сообразить, что делать с жуткой трубой. В пустую голову совершенно ничего не приходило, но тут подоспел Хосе.
— Пневмоторакс?
— Да. И крови много. Нельзя, чтобы он умер. Кто знает, через какое время мы доставим его в операционную.
Хосе наклонился
— Ничего. Пробито правое легкое. Сердце, значит, цело. Что ввела?
— Мегаморфин. С антибиотиками.
— Ага, все как надо. Мучас трабахос.
— Что?
— Много работы. Держи трубу со стороны спины.
— Так?
Турумалай застонал громче, несмотря на введенный наркотик. Хосе не обратил на это внимания.
— Так, так, хорошо.
Он извлек лазерный пистолет и повернул рукоятку на полную мощность. Бледный луч упал на железо. Через мгновение конец трубы оказался в руках Ио. Железо даже не успело нагреться.
— Брось, брось, тут — все Чем бы…
Ио протянула десантный нож Хосе разрезал куртку Турумалая.
— Давай пластырь. Чудесно, чудесно. Теперь — спереди.
Они повторили операцию.
— Обрезок пусть остается внутри, — сказал Хосе.
— Донесем? — спросила Ио.
Хосе вытер лоб.
— Должны. Побудь здесь, я пойду гляну.
— Послушай, а кто трубы швырял? Неужели таракан?
— Нет. Один наш одичалый соплеменник.
— Человек?!
— Судя по внешним признакам.
— И что же, ты его.
— Ох, как ты могла подумать! Нет, конечно. Просто пугал. Но он успел скрыться. Местность хорошо знает. Лучше меня.
— Поразительно! Он ведь хотел нас убить…
— Думаю, с ним не все в порядке. Ладно, я пошел.
Хосе скрылся за дверью. Ио уложила Турумалая поудобнее и принялась раскаиваться в том, что согласилась на всю эту авантюру. Остановиться следовало еще тогда, когда охранные роботы не смогли протиснуться в узкий ход. Вместо этого они двинулись дальше, прекрасно зная, что радиосвязь между поверхностью и подземельем не действует. Хотя кто предполагал, что встретится гигантский таракан, а Турумалая пронзят ржавой трубой? В голову ведь такое не могло прийти. Макулу — да, макулу ждать было можно и должно. Но от макулы никакие роботы не спасут, как теперь известно. Тут уж как повезет, а поиски продолжать надо.
Выходит, все было правильно? Ио усмехнулась. Как легко находятся оправдания собственным просчетам! Но мы всего лишь те, кто есть, — человеки. Ни меньше, но и ни больше. Мудрость в том, чтобы знать свои пределы. В дверь постучали. Ио схватила пистолет.
— Не стреляй, — сказал Хосе. — Еще пригожусь. И пригодился, в тот же вечер. Правду говорил.
— Я его сам понесу, — сказал Хосе. — А ты охраняй нас.
Ио кивнула. К ней вернулось самообладание. По дороге она застрелила двух тараканов и приняла одно важное решение.
Ио потянулась, с удовольствием ощущая хорошо отмытое тело. Проснулась она поздно, каюта была полна свежего воздуха, тепла и вечерних лучей Эпсилона. В углу на фоне уютной шторы Хосе с кем-то разговаривал по видеофону. На столике перед кроватью дымилась аппетитная чашка.
— Мари, я прекрасно все понимаю, — сказал Хосе. — Это игра ва-банк. Несогласных будет много. И все же не забудь о моем предложении, хорошо? Пока.
