ему сейчас ох как необходимо удержать власть. Под пушечный шумок, пока Санаций перепуган, пока пожары не угасли, пока не окончилась суматоха… В таких условиях люди жаждут поскорее обрести хоть какого-никакого владыку. Понимаешь?
— Понимаю. Очень даже понимаю.
— Еще вопросы есть?
— Да. А что со мной будет после того, как вы окрепнете?
— Глувилл! Я когда-нибудь не выполнял своих обещаний? Не платил долгов?
— Нет. Чего не было, того не было. Через это и пострадали… Но, виноват, это же я, я вас… чуть не того. Всего несколько часов назад!
Эпикифор взглянул на свою безжизненную руку.
— Помню, конечно. Но готов забыть. Все зависит от тебя.
— Спасибо, — глухо выдавил Глувилл. — Я отработаю. Что нужно делать?
— На полке между оконцами осталось полбутылки шериса. Там же — сухари и солонина. Для начала выпей. Поешь. Скоро потребуются все твои силы.
Глувилла долго уговаривать не пришлось, он так и набросился на еду. И здорово при этом чавкал.
Эпикифор устало прикрыл глаза.
— А что, неужели обрата Керсиса можно сбросить? — спросил Глувилл с набитым ртом.
— Можно. Только очень сложно, — не открывая глаз ответил эпикифор. — Сначала предстоит уцелеть самим. Без этого ничего не получится…
— Да уж, — согласился Глувилл. — Ох, ваша люминесценция! А вы-то, вы-то почему не едите?
— Не хочу, — через силу усмехнулся Робер. — Аппетит неважный.
И тут Глувилл наконец почувствовал, что краснеет.
— Хрюмо!
— Я здесь.
— Глувилл не появлялся?
— Пока нет, ваша просветленность.
— Как появится — немедленно ко мне.
— Кхэм.
— Что у тебя?
— Флигель-адъютант из Эрлизора.
— Чего нужно?
— Базилевс-император требует эпикифора для доклада.
— Немедленно?
— Так точно.
— Подождет старикашка. Отвечай, что люминесценций пока не прибыли. Санаций окружили?
— Да, еще час назад.
— Надежно?
— Очень.
— Что сказано бубудускам?
— Что эпикифора убили померанцы, а вместо него высадили двойника. Коего следует немедленно задержать, а при малейшем сопротивлении — уничтожить.
— Ладно. Сойдет объясненьице. Только нечего задерживать негодяя.
— Понял.
— Головой отвечаешь, Хрюмо.
— Так больше нечем, ваша просветленность.
— Почему же? А про семейство свое забыл?
Хрюмо промолчал.
— Вижу, что помнишь, — сказал бубудумзел.
— Сколько я спал?
— С полчаса, ваша люминесценция.
— Много. Нельзя терять столько времени…
Робер приподнялся и здоровой рукой пошарил над своим топчаном.
Часть стены за его спиной бесшумно ушла в пол.
— Глувилл, захвати все арбалеты. Надеюсь, ты их зарядил?
— Да.
— Очень хорошо. Помоги мне.
Они спустились по лестнице и оказались в сводчатом подвале. Большую часть пола в нем занимал обложенный камнем бассейн.
Эпикифор привел в действие еще один потайной механизм. Внешняя стена приподнялась. Причем очень немного, чуть больше, чем на полметра. Но света, проникшего в щель, вполне хватало, чтобы увидеть плавающую в бассейне лодку. Можно было лишь удивляться, как такое немалое укрытие оставалось тайным. Однако Глувилла, натуру практическую, больше волновало другое.
— А не лучше ли дождаться ночи?
— Нет. Хвала Поммерну, сейчас повсюду неразбериха, никто на нас и внимания не обратит. А вот к ночи Керсис догадается выслать патрули повсюду, включая Ниргал. Сейчас же он больше всего на свете опасается, что я попытаюсь проникнуть в Санаций.
— Так может и в самом деле…
— Нет. Уж что-что, а Санаций-то обложен на десять рядов.
Глувилл кивнул. Он подтянул лодку к бортику и помог перейти на нее эпикифору.
— Быстрее, — сказал тот. — Щель скоро закроется.
Глувилл нащупал весло и оттолкнулся от бортика.
Лодка подплыла к щели. Чтобы протиснуться, пришлось лечь на дно, но все было рассчитано очень точно, — они выбрались. И как только выбрались, стена с плеском опустилась.
— Все, — сказал великий сострадарий. — Прошлое осталось в прошлом.
— Где, черт возьми, Глувилл?
— Еще не появлялся.
— А Хорн, Колбайс?
— Тоже.
Бубудумзел прошелся по кабинету.
— Все, Хрюмо. Больше ждать нельзя. Нужен двойник.
— Труп уже есть, ваша просветленность.
— Похож?
— Весьма. Даже если не подбирать специального освещения.
— Да что ты мне все… просветленность, освещение… Какова легенда?
— Легенда остается прежней. Но ее, конечно, доработали. Эпикифор инспектировал тюрьму Призон-дю-Мар, когда на нее напали померанцы. Ну, доблестно сражался, лично уложил четверых врагов базилевса-императора…
— Четверых?
— Троих. Он неплохо владеет оружием, ваша просветленность. То есть владел.
— Этот хлюпик?
