Лайза оглядела пустую, холодную маленькую кухню и спросила себя, может ли она, собрав всю свою волю, принять ванну?
Дорога из Испании вымотала ее как морально, так и физически, и все, чего ей хотелось сейчас, так это добраться до постели и забыться, погрузившись в мягкие, чистые простыни.
Вероятно, завтра утром лучи солнца вернут ей нормальное состояние и придадут мужества посмотреть в лицо своему будущему.
Но ночью ветер усилился, а к утру море не просто билось о камни на пляже, оно, казалось, стучало в стены коттеджа. Дождь лил как из ведра, омывая окна, а потоки воды несли огромные белые хлопья, похожие на мыльную пену.
Все утро Лайза просидела дома, затем надела макинтош и отправилась сквозь бурю в ближайшую лавочку, где несколько пополнила свои запасы и узнала, что младшему сыну миссис Пенденнис стало нехорошо у дантиста и вернее всего сегодня она тоже не появится. Хозяйка лавочки посочувствовала Лайзе, узнав, что девушка живет в коттедже одна, и выразила мнение, что буря будет еще сильнее.
— Здесь это частенько случается, — зловеще заметила она.
Буря действительно усилилась еще до наступления вечера, а к ночи нервы Лайзы были окончательно расшатаны беспрестанным пронзительным визгом ветра и ударами воли о скалу, поддерживающую коттедж.
Она зажгла огонь в камине и села возле него, пытаясь отвлечься чтением одной из книг, оставленных мисс Трейси. Около девяти часов она приготовила себе горячий чай и положила грелку в постель. Хотя формально лето еще не кончилось, но из-за бури стало очень холодно, если только это не был холод отчаяния и безнадежности, несмотря на все попытки Лайзы обеспечить себе комфорт.
Она подумала, что так будет продолжаться всю зиму, в течение которой ей придется прятаться от действительности в коттедже мисс Трейси, не видя никого, кроме миссис Пенденнис и лавочницы, и заботясь только о том, чтобы запасы провизии в кладовой не иссякли.
В то время, как далеко в Мадриде!..
Она улеглась в постель с грелкой и — вероятно, потому, что там было так тепло и уютно — прекрасно спала всю ночь, глубоко и без всяких сновидений, несмотря на бешеный шторм.
А утром, проснувшись и сев в постели, она увидела в окне, что буря утихла, ярко сияет солнце и все вокруг окрашено в восхитительно свежие зеленые, голубые и золотистые тона.
Зеленый, золотистый, голубой мир!.. И немного похоже на Коста-Браву!
Моментально вскочив с постели, Лайза вымылась, оделась и, не завтракая, вышла из дому. Она остановилась, восхищенная красотой, открывшейся перед ней.
Прямо перед коттеджем был разбит крошечный прелестный садик, из которого к пляжу спускалась каменистая тропинка, вьющаяся между острыми, как зубы дракона, скалами, серыми, как шиферные крыши, покрытые инеем. Скалы оставались еще мокрыми и скользкими от влаги, медленно испаряющейся под жаркими лучами солнца.
Солнце этим утром грело на редкость сильно и жарко, но доброжелательно, словно извиняясь за вчерашнее ненастье.
Ничто при этом солнечном свете уже не казалось таким плохим, как на самом деле, и Лайзе хотелось вобрать солнце всем телом, всем своим существом, как успокоительный бальзам.
Но садик был частично затенен стенами дома, так что Лайза пробралась к краю скалы и начала спускаться по тропинке.
Сандалии на кожаной подошве, которые надела Лайза, скользили по влажным камням. На полпути она почувствовала некоторую неуверенность и оглянулась назад. Когда она увидела стену скалы, которая осталась так далеко позади, ее неуверенность стала еще больше, потому что крошечный коттедж показался ей почти недостижимым, а до пляжа было еще довольно далеко.
Лайза всегда не особенно хорошо переносила высоту и теперь поняла, что сделала глупость, не подкрепившись хотя бы чашкой чая. Вчера она почти ничего не ела — не было аппетита, да и что за интерес готовить еду только для себя одной? Сейчас она ощущала внутри довольно неприятную пустоту.
Она посмотрела вниз, и голова у нее закружилась. А когда посмотрела вверх, ей захотелось припасть к земле и схватиться за острые как иглы скалы, окружавшие ее.
А внизу водоворотом кружилось море, и брызги сияли в солнечных лучах. И лишь чайки пронзительными криками напоминали ей, что она не одна в этом затерянном мире.
Лайзу охватила легкая паника. Ей придется попытаться подняться на скалу; о том, чтобы продолжать спуск на пляж, не могло быть и речи!
Внезапно не очень отдаленный голос приказал ей оставаться на месте. Она поглядела наверх и увидела, что кто-то приближается к ней. С такого расстояния да при бьющем в глаза солнце она не могла различить, мужчина это или женщина. Но когда человек подошел ближе, она по голосу определила, что это, безусловно, мужчина. Он еще более властно приказал ей не двигаться. Не делать ни единого шага ни назад, ни вперед.
— Я буду с вами через минуту! — произнес спокойный голос, и сердце Лайзы подпрыгнуло в груди, а колени мелко задрожали. Это не обычный английский выговор… В нем присутствовал характерный акцент, который Лайза никогда не смогла бы забыть!
В следующий момент он оказался на тропинке рядом с ней — выглядевший типичным англичанином в твидовом костюме и небрежно струящемся галстуке, развевающемся на ветру и почти ударившем Лайзу по лицу.
Она зачарованно смотрела на смуглое, замкнутое лицо, которое никак нельзя было принять за английское, и в глаза, часто напоминавшие ей глубокие заводи. Только сейчас эти глаза тревожно блестели, губы были сжаты, сильный подбородок тверд. Черные волосы сверкали под солнечными лучами.
— Вы растерялись?
Он спрашивал спокойно, почти небрежно. Отвечая, она до крови закусила нижнюю губу.
— Должно быть. Я не очень хорошо переношу высоту!
— Но сейчас вы в полном порядке?
Он обнял ее и крепко держал. На какой-то момент ее изумление чудом его появления стало так велико, что она, не отдавая себе отчета в том, что делает, прямо-таки вцепилась в него, и доктор почувствовал, как она дрожит.
— Как вы попали сюда? — спросила Лайза после мгновений блаженного молчания, показавшихся ей вечностью.
— Это не имеет значения! — ответил он. — Вернемся на вершину скалы. И помните, вам нечего бояться, потому что я здесь и не дам вам упасть. Давайте же руку…
Она подала ему руку, и он взглянул в глубину ее глаз.
— Вы спустились одна, но вернетесь со мной! Это же так просто, querida! Понимаете?
Свободной рукой она откинула назад концы волос, которыми ветер хлестал ее по глазам, и он увидел, что ее серые глаза сияют, как неспокойная поверхность моря. Они были ясны, прозрачны и абсолютно доверчивы.
— Да, — ответила она. — Понимаю!
