Неужели это было так необходимо?
— Необходимо, не в игрушки играем, — Виктор Валентинович похлопал его по плечу. — Ну, ну… не нужно расстраиваться. У тебя теперь новая жизнь, никто помешать тебе не может. Ты хотел денег и ты их получишь. Денег будет много, очень много — это я тебе обещаю. С завтрашнего дня начнешь проверять всех моих людей. Распишешь что у них есть и в каком порядке расположено — понимаешь меня? Чтобы к тому времени, как Чистова будет у нас, мы уже подобрали хотя бы несколько натур для нее. Я дам тебе кое-то по живописи — прочтешь, чтобы хоть немного соображать. Тебе ведь придется с ней работать. Подумать только, — он повернулся, внимательно глядя на картину возле часов — «Аполлон и Дионис», — ты-то хоть осознаешь всю значимость этого момента? Ты-то хоть понимаешь, что это начало новой эпохи — нашей эпохи. Возможность счистить с человека все лишнее с помощью мастера — особого мастера, чтобы высвободить нужное нам качество. Убирать всю ненужную шелуху. Этакие опыты по евгенике, а?! Ты поможешь ей, превратишь из мясника в хирурга! Если все пройдет удачно, то мы сможем просто делать нужных людей, великолепных людей всего за несколько дней. Ты понимаешь, что это значит?! Твое зрение, мои средства и мозги и связи… Но только не вздумай вилять, друг мой, — на мгновение его глаза обдали Сканнера холодом, и он вздрогнул. — Не вздумай меня кинуть! Я тебя предупреждаю.
— Я не знаю, выдержит ли она, — с сомнением проговорил Сканер, подумав о предстоящей работе. — Это очень тяжело, а Чистова и так перенесла очень многое. Она может сойти с ума.
— Ничего, справится. Посадим ее на лекарства, дадим лучших врачей, создадим ей великолепные условия. Наша девочка будет жить в раю, — Виктор Валентинович мечтательно улыбнулся — улыбка была тихой, безобидной, даже детской. — Сейчас главное — поскорее ее найти. Во-первых, чтобы она не свихнулась вдали от нас — кстати, может уже необходимо начать проверять психбольницы, как ты думаешь? Кто знает, сколько картин ей еще вздумается нарисовать! Во-вторых, меня время поджимает. Скоро областные выборы, а у меня еще куча проблем, и зицпредседателя я еще не подобрал подходящего. Да еще конкурент этот, Березин, коммуняка всмятку, под меня рыть начал, как Александров в свое время. Если он найдет себе кого-нибудь вроде той Александровской бабы в помощники, будут проблемы. А Литератор уже в полную силу работать не может, да и пользоваться мне им осталось недолго.
— Почему?
— Он умирает, — коротко ответил Виктор Валентинович. — С самого начала все к этому и шло, а огромная психическая нагрузка его добила. Врачи говорят, осталось месяца дватри, не больше. Так что времени у нас мало, крайне мало. Ну, что? Вопросы у тебя есть какие- нибудь?
Сканер задумался, катая изящную ножку рюмки между пальцами. Виктор Валентинович вернулся к своим часам, встал перед ними, глядя, как мерно, неутомимо качается маятник, равнодушный ко всему, что его волновало. Иногда наблюдать за маятником становилось страшно — он казался ножом, отсекающим время — секунду за секундой, и вернуть их было невозможно. Смотреть на песочные часы было еще страшнее — потому он недавно и отказался от них, хотя ему предлагали великолепные песочные часы венецианского стекла, отделанные серебром и железным деревом. Маятник просто неумолимо и страшно отсчитывал время, но ссыпающийся песок мог ввергнуть в панику — казалось, что время кончается — кончается навсегда. Этот страх появился с возрастом, и в последнее время заглядывал все чаще. Время… Время начинало работать против него. Иногда ему хотелось остановить маятник, запретить беспечному Амуру летать туда-сюда, будто это могло что-то решить. Но Виктор Валентинович никогда этого не делал и не сделает.
Сейчас, глядя на маятник, он думал о Чистовой. Ему хотелось поскорее ее увидеть, внимательно рассмотреть лицо и руки человека, который обладал таким удивительным даром — увидеть того, кого он так давно ждал. Виктору Николаевичу показывали ее фотографию, но по ней понять что-то было невозможно — плохое освещение, тени — он увидел только бледное худое лицо, большие и очень темные глаза, казавшиеся бездонными ямами, каштановые волосы с седыми прядями. Лицо было чуть повернуто вправо, голова чуть склонена — девушка кого-то слушала и, судя по всему, даже не заметила, что ее сфотографировали. Нет, по фотографии ничего нельзя было сказать. Интересно, что он почувствует, когда наконец-то взглянет ей в глаза, когда увидит, как она работает? Не испугается ли он ее, как качающегося маятника? Не придет ли ему в голову, что и ее лучше остановить, как маятник? Сила, над которой не властен, всегда пугает и всегда опасна. Но разве тем не слаще желание попытаться ее обуздать? Виктор Валентинович перевел задумчивый взгляд на расписную деревянную египтянку. Сила, которую никто не понимает. Потому что души потеряли. Вся страна душу потеряла. Как часто он мечтал о прежних, старых временах — век восемнадцатый-девятнадцатый — тогдашние люди смогли бы по достоинству оценить его сокровища. Говорят, монархия изжила себя, исчерпала… но отчего же? Если дело правильно поставить… если попытаться все начать заново, вернуться к тем временам — изящным, тонким, мудрым, богатым духовно?..
— В город-то мне уже можно выходить? — спросил сзади Сканер, прервав его размышления, и Виктор Валентинович чуть не плюнул от злости.
— Как разбинтуешься — ради бога. Только постарайся нечасто и поосторожней. Делами, делами надо заниматься, делами. Машину получишь.
— А людей?
Виктор Валентинович удивленно взглянул на него.
— Схимник выделит тебе охрану.
— Нет. Я бы хотел, чтобы у меня были свои люди. В полном моем подчинении. Ты ведь не всегда свободен, у тебя сейчас много дел и я не всегда имею возможность с тобой посоветоваться, попросить, предупредить, а что если действовать надо будет быстро?! Ты же сам сказал, что мы почти компаньоны. Я же не прошу много.
— Хорошо, людей я тебе дам, — Виктор Валентинович подошел к столу, наклонился и облокотился на него, вплотную придвинувшись к Сканеру так, словно сам пытался что-то рассмотреть у него внутри. — Но смотри, друг мой, не вздумай крутить, понял?!
— Конечно, конечно, — Сканер замялся. — Слушай, еще… даже не знаю… в общем, хотел тебе предложить — я тут подумал обо всем, что ты мне рассказывал о своем Литераторе, и решил, что чем быстрее мы познакомимся, тем лучше. Прямо сейчас, а? По- моему, в бинтах я ему больше глянусь.
— Ты так думаешь? — с сомнением произнес Виктор Валентинович и слегка отодвинулся. — Не знаю, не знаю… Слушай, зачем тебе это нужно? Может, ты плохо слушал меня в свое время? Тебе не понравится эта встреча, очень не понравится… Кстати, с сердцем у тебя как, все в порядке?
— Выдержу.
— Что ж, — Виктор Валентинович потянулся к телефону, — может, и правда — чем раньше, тем лучше. Только не вздумай смотреть в него, Сканнер. Мне-то все равно, тебе же хуже будет, — он нажал кнопку. — Прокошева? Ну, что у вас там? Очень хорошо, сейчас я приду. Да, и предупреди его, что я приведу с собой гостя. Я пойду через кабинет. Все.
Сканер двинулся было к выходу, но Виктор Валентинович окликнул его и поманил рукой.
— Нет. Мы пройдем здесь.
— Виктор, у меня к тебе просьба.
— Что еще?
— Называй меня пожалуйста по имени.
