— Здорово, сволочь!
— Здравия желаем, ваше благородие!
— Из вас будет сформирован запасной батальон. Мы воюем за единую и неделимую Россию, и всякий честный человек должен присоединиться к святому Белому делу…
Через пару дней пленных посылали против вчерашних товарищей, а они при первой возможности опять сдавались — теперь уже красным. Некоторые по пять-шесть раз умудрялись переходить из рук в руки.
Белая армия отступала потому, что без подкреплений сражаться невозможно. Бои — из месяца в месяц, до отупения, до полного истощения сил. Паек — гнилые сухари, всё остальное надо отбирать у местных жителей. Добровольцы прекрасно понимали, что на помощь никто не придет. Постепенно ими овладевало отчаяние, близкое к равнодушию. Когда легкие сотрясает застарелый бронхит, когда у тебя погибли все друзья, а желудок воет от голода, единственное, что ты можешь испытывать, — это лютую ненависть к тем, кто засел в тылу и выжил за твой счет.
3
Большей частью английский поезд стоял на запасных путях. Танки уже не спускали с платформ — не было горючего. В вагонах англичан царило нервное веселье, весьма похожее на то, что Клим наблюдал в притоне картежников в трактире Лукина. Куда больше борьбы с большевиками танкистов занимала партизанская война с пулеметными и артиллерийскими инструкторами из соседнего вагона. Танкисты величали их «классными дамами», а сами с гордостью носили имя «тушенки».
— О, мясо из консервных банок пожаловало! — орали инструкторы, завидя врагов.
Те, дурачась, делали реверансы:
— Добрый день, мадам! Как прошли ваши уроки?
Инструкторы тоже сидели без дела: если в первые месяцы войны их еще посылали в русские части, чтобы показать, как справляться с британской техникой, то сейчас о них никто не вспоминал.
Танкисты и инструкторы соревновались во всем — от стрельбы по бутылкам до дружеских матчей по боксу. Перемирие заключалось, только когда курьерский поезд привозил французские журналы —
В глубине души каждый терзался вопросами: «Что мы тут делаем? Кому мы вообще нужны?»
Физически Клим окреп — кормежка у англичан была отменная: какие хочешь консервы — от сгущенки до говядины в собственном соку; но все эти месяцы он скорее не жил, а терпел жизнь.
Все, что от него требовалось, — это переводить новости, командовать вновь нанятыми денщиками и помогать в мимолетных сердечных делах. Инструкторы бешено завидовали танкистам из-за Клима и то и дело просили его «в аренду». Прайд заламывал немыслимые цены:
— Пожалуй, ящик виски сойдет. Хотя можете принести мне новый самовар.
За время путешествия он собрал целую коллекцию русских самоваров; она хранилась в вагоне с боеприпасами — под усиленным надзором конвойных.
Инструкторы потешались над ним:
— Большевики рано или поздно взорвут наш поезд, и твои самовары, Прайд, разлетятся по округе. Русские запишут в хрониках: в тысяча девятьсот девятнадцатом году в небе наблюдалось удивительное явление — самоварный дождь.
Вечерами танкисты собирались в «салоне с камином». Клим пил вместе с ними, смеялся над сальными шутками и все смотрел на карту на стене: траурная линия железной дороги вела на юг — через Ростов и Екатеринодар до самого Новороссийска. А вдруг Нина сбежала от красных и все-таки добралась туда?
Хотя какой смысл себя обманывать? Ему никогда не найти жену. Если Нине несказанно повезло и Осип пощадил ее, если ее не убили и не ранили по дороге, она давно уехала из России. Куда — бог весть. Может, во Францию, а может, и нет. Она, в любом случае, думала, что Клим погиб, и не ждала его.
Сознание металось, как запертый зверь, билось о стены и не находило выхода.
— Э, да у тебя меланхолия, — говорил Прайд, заглядывая Климу в глаза. — Я видал такое на фронте. Давай кружку — я тебе рому плесну.
4
Клим зашел к Эдди в вагон-лазарет:
— Как ты?
Тот отложил газету.
— Вот, собственно, и всё… — произнес он и принялся насвистывать
— В смысле? — не понял Клим.
Эдди протянул ему газету. Британский премьер-министр Ллойд Джордж в речи на банкете в лондонской ратуше заявил: «Мы не можем позволить себе продолжать такую дорогостоящую интервенцию в бесконечной Гражданской войне». Для ведения эффективных боевых действий Англия должна прислать в Россию четыреста тысяч солдат, что совершенно немыслимо. Рано или поздно красный режим падет, но генерал Деникин — это не тот лидер, который способен возглавить антибольшевистскую кампанию. Если бы за ним действительно стоял российский народ, большевики никогда бы не смогли его одолеть.
— Ерунда, конечно… — усмехнулся Эдди. — Как будто победа в бою — это что-то вроде голосования. Но теперь мы будем выступать исключительно в роли наблюдателей.
5
Известия о том, что Великобритания прекращает снабжение, повергла белых в ужас. Все чаще звучали призывы сменить старорежимного Деникина на блестящего кавалерийского генерала Врангеля. По всему Кавказу кипели политические страсти, кубанские казаки отказывались поддерживать добровольцев, если им не пообещают независимость.
Отступление превратилось в бегство. Англичане справляли Рождество посреди степи: паровоз встал. За окном насколько хватало глаз — шелковая белая равнина и бархатная звездная ночь. Камин растопили прикладами от сломанных винтовок; все по очереди вертели ручку фонаря-жужжалки. Праздничный банкет был скорее вечером воспоминаний:
— Моя мама делала телячий рубец с потрохами, — рассказывал капитан Прайд, вскрывая банку опостылевшей тушенки. — Мы так объедались, что едва могли
