лечебница, утопавшая в сиренево-розовом свете начинающегося дня, окруженная огромными заиндевелыми деревьями. Эх! Постоять бы, полюбоваться этакой зимней красотой, но это равнялось самоубийству, и я, не задерживаясь, в клубах пара влетела наконец в двери.
Все были на месте и с интересом оглядывали меня, когда я, торопливо избавлялась от дубленки и шарфа, закрывавшего почти все лицо.
– Живая, что ли? – первой не выдержала бабка Шура. Как от санитарки проку с нее было мало, а вот успокаивать нервных владельцев наших пациентов она была мастерица, впрочем, неоценима была ее помощь при фиксации, особенно кошек и котов. Несмотря на преклонный возраст, рука у нее была крепкая и надежная. И размеры тоже. Остальные рядом с ней выглядели если не пигмеями, то уж тоненькими тростинками – точно.
– Да, вашими молитвами! Чай горячий? – ответила я, стуча зубами, не ощутив в полной мере, что в тепле.
– А то как же! А покрепче чего не хочешь? – заботливо предложила она, но, наткнувшись на мой укоризненный взгляд, пожала плечами, вольному, мол, воля.
– Ладно обижаться, старая! Принеси, пожалуйста, мне чайку в кабинет, там потеплее будет, – примирительно улыбнулась я, направляясь в свою служебную обитель, – если кто придет на прием, позови!
– Да, жди! Какой дурак в такой мороз нос на улицу высунет! – начала было она. – Ладно, уж позову!
В кабинете действительно было потеплее, а после чая стало и совсем хорошо. Похоже, бабка права: больных сегодня у нас не будет. А если и есть они, то вопрос, как до лечебницы добраться – машины-то все стоят, не заводятся. По такому морозу пешком-то и вовсе никто не дойдет. По дороге предпочтет отправиться в гости к Богу!
Помимо приема были и другие занятия. Конец года все-таки! Нужно заниматься подготовкой отчетов, годовые – они самые вредные. Любашу сейчас надо посадить за подсчет вакцинаций, а бабкам поручить инвентаризацию кухни и подсобок. А мне давно пора браться за аптеку – постепенно вырисовывалась картина сегодняшних дел. Вот еще, не забыть договориться с машиной перевозки трупов. Несколько уже скопилось, и надо бы их отправить на утилизацию. Бабки-санитарки каждый раз, глядя на специальные темные пакеты, вздыхали и тихо бормотали:
– Все под Богом ходим!
Именно что все! И бессмертия ни для кого не изобрели, и живой воды – тоже! Болезней хватает как для людей, так и для животных. И трупов тоже. А малоприятное дело – утилизация – лежит на районных лечебницах, потому как нет кладбищ и крематориев для собак.
Со звонка в Центральную ветеринарную станцию и начался рабочий день. Там мне пообещали прислать машину на следующее утро, с оговоркой: если заведется, и я с облегченной совестью постаралась побыстрее переключиться на текучку, все-таки более приятную. Но пришлось опять вернуться к этой теме, потому что в кабинет заглянул Михалыч:
– У нас тут… неприятность, – как всегда неторопливо начал он, – напряжение что-то постоянно меняется.
– А чем это нам грозит? – осторожно спросила я, потому что с электричеством всегда имела проблемы. И была с ним скорее на «вы», чем на «ты».
– Да вроде бы и ничем. Лампочки горят, но вполнакала, да вот плита долго нагревается. Александра жалуется, что шприцы больше часа на плите, а все не кипят. И этот, ну, трезубец или как там его…
Что называется, доклад очень обстоятельный. Трезубцем в обиходе называли специальный аппарат, предназначенный для умертвления животных электротоком. Каждая ветеринарная лечебница города была снабжена этой адской машиной. Надо признать, что действовал он мгновенно, но зрелище это выдерживал далеко не всякий. У многих нервы подводили. Половина полученных выговоров в моем послужном списке была как раз по этому поводу. Я наотрез отказывалась не только самостоятельно проводить подобные экзекуции, но и присутствовать при них. Но это был единственный официально принятый способ эвтаназии. И им занимался Михалыч: Сэм устал в конце концов со мной спорить, и так как выговоры по поводу эвтаназии на меня не действовали, он нашел-таки «козла отпущения». Михалыч возражал неубедительно, и печальное дело утряслось как-то само собой.
Понятно, что вопрос электричества и тем более напряжения в «трезубце» не в нашей компетенции. Но это еще не неприятность… всего лишь позвонить в аварийную службу, только вот когда они смогут приехать? Телефон соединился сразу, и в трубке защебетал приятный женский голос:
– Диспетчерская слушает!
– Ветстанция беспокоит. Проблемы у нас с напряжением, – начала было я, но меня тут же перебили:
– Доктор! А я вас и по телефону узнала! Ой, спасибо вам, кошечка-то ведь у нас выздоровела. Помните, мы с ней на приеме были недели три назад. Мы все сделали, как вы сказали, и вправду через неделю здоровенькая была…
Хоть убей, я ничего, конечно, не помнила, прошло уже столько времени. Но все равно была рада и приятным словам, и искреннему голосу. Хоть и не вовремя, но… Но было похоже, что женщина по телефону решила пересказать мне весь ход реабилитационного процесса, и поскольку за пять минут она рассказала только про аппетит, я подумала, что до хвоста она доберется не раньше чем через час… Инициативу надо было срочно перехватывать:
– Вы знаете, это очень приятные новости, но из того, что вы успели рассказать, я поняла, что еще разок вам придется заглянуть в лечебницу. Очень похоже, что придется назначать витамины, так что приходите. А теперь нам нужна ваша помощь, – плавно, надеюсь, перевела я разговор на напряжение…
В результате неких дипломатических маневров в аварийной пообещали прислать электриков в первую очередь к нам (спасибо кошке!), но пока они на объекте. По опыту я знала, что приедут, но после обеда. И то хорошо. А шприцы надо посмотреть самой. Заодно и проверить, чем там занимается старая гвардия. Я вышла из кабинета и направилась в служебные помещения.
Пустой холл заливал яркий холодный солнечный свет. Белые кафельные стены блестели, усиливая ощущение арктического холода. В кабинете приема животных на плите все-таки закипели шприцы, но бабки Шуры не было.
Зато все были на кухне. О, здесь собралась теплая компания! На столе были разложены нехитрые бутерброды, и в чашках, источая аромат, темнел чай. При моем появлении компания оживилась и наперебой стала усаживать меня за стол. Правда, мне показалось, что что-то уж больно усердно и суетливо. Так и есть: под столом стояла внушительная бутылка, не успевшая отправиться в более незаметное место.
– Вы что, меня под монастырь захотели подвести? – притворно сурово начала я, подозревая, что уж по тридцать капель на стакан они «сообразили». Как оказалось, в дозе я все-таки ошиблась. – Ну, вы и фрукты!
– Так холодно же, – первой нашлась бабка Шура.
– А у тебя там вообще-то шприцы скоро сгорят, – живо остановила я бойкую старуху. Поминая Бога, она на рысях помчалась в кабинет, с оставшимися было проще. Остановились мы на том, что, если не будет соблюдена мера, пусть пеняют на себя. Но разговор был прерван следующим явлением – в дверях показалась Александра и служебным голосом сообщила:
– Там пришли…
