шита белыми нитками на темном фоне: меня нет дома, а значит, нет и нормального обеда, а чтобы его получить – к плите надо вставать самому. И хоть мой муженек не любитель бультерьеров, наших тогдашних питомцев, их известное упрямство каким-то образом поселилось в нем. Кто с кого и что копировал – понять невозможно! Но наблюдать все-таки забавно!
Я с тайной гордостью упивалась мыслью, что не подвержена влияниям извне до такой степени, однако эта уверенность несколько пошатнулась после услышанной однажды в мой адрес фразы: «Она (то есть я) похожа на своих бультерьеров как две капли воды!» Так что с кем поведешься – от того и наберешься, и этот процесс – обоюдный!
Однако здравый и простой выход поразил меня именно своей простотой: если не успеваешь, то так ли необходимо принимать участие…
От меня ждали ответа, и, взвесив «за» и «против», и еще более неожиданно для самой себя я сказала:
– А ты знаешь, скорее всего – нет! Мир уж точно не перевернется…
– Тогда в чем дело? Ты посмотри, на кого ты стала похожа!
Его спокойная уверенность в незыблемости окружающего, особенно его привычек, на меня подействовала благотворно. Наконец-то все встало на свои места. А ведь и правда, выставка хотя и первая, но, понятно, далеко не последняя. А мои собаки – это мои собаки! Кто, как не я, знает им настоящую цену? Их достоинства и недостатки я и без иностранной экспертизы знаю все равно лучше. Опять же, сама эксперт и породой занимаюсь давно…
Эти размышления свободного времени не прибавили, но прибавили спокойствия, в который раз подтвердив мудрость предков по поводу холодной головы. Ай да вторая половина! Выбрал-таки лекарство, и в дозе не ошибся, и в способе применения!
Жизнь пошла своим, гораздо более размеренным чередом, и вряд ли эта выставка осталась бы у меня в памяти (сколько их еще было!), если бы не раздался как-то поздним вечером телефонный звонок…
– Юр! Вот это сюрприз!!! – обрадованно завопила я в трубку, узнав голос. Юрка – самый любимый из всех собачников. Даже у самого независимого врача бывают свои пристрастия. Наше знакомство началось давно, в клубе собаководства. Там бывает много народа, но появившийся однажды молодой человек обращал на себя внимание. Парень как парень, вроде и ничего необычного – светловолосый, среднего роста, пластика движений выдавала в нем человека, знакомого со спортом. Одет неброско, но с некоторой художественной небрежностью, не переходящей, однако, границы отсутствия вкуса. Но внимание на себя обращал, и не только мое. Во-первых, своей потрясающей выдержкой и спокойствием. Среди посетителей и членов клуба это явление довольно редкое. Еще один мой друг как-то в шутку назвал клуб «ведьминым шабашем». Это было так образно и метко, что все, кто при этом присутствовал, невольно захохотали, хотя, если задуматься, такая характеристика не была столь уж лестной. Так вот, среди суетящейся толпы Юра приковывал к себе взгляд. Он какое-то время спокойно постоял в сторонке, оценивая ситуацию и выбирая, к кому обратиться с вопросами. Выбрав, кстати, безошибочно, уверенно «затормозил» мчавшуюся мимо него Ленку, твердо взяв ее за руку выше локтя. Отвертеться она не смогла и собралась выпалить что-то подобающее случаю, но споткнулась об обаятельную улыбку. Что вы думаете! Она смолчала… подчинилась его руке и стала спокойно отвечать на вопросы. Ленка – человек взрывного темперамента, и порой ее реакцию бывает трудно предсказать, тем более понять. Поэтому-то картина мирной беседы удивила тех, кто смог обратить на это внимание, и меня в том числе. Елена и молодой человек, занятые разговором, куда-то удалились, а меня отвлекли дела. Через пять минут я и думать об этом забыла, но спустя пару недель молодой человек появился снова, а Елена, отвлекшись от клубных дел, подвела его ко мне. И, во-вторых, меня поразили какая-то непривычная изысканность его разговора, что ли, но скорее всего – отсутствие лицемерия. Это ощущалось мгновенно, при первом же взгляде, располагало сразу и, как потом показало время, – навсегда.
– Юра взял щенка ризеншнауцера, и требуется твоя помощь, – коротко сказала Ленка, явно собираясь куда-то бежать, – разберитесь без меня!
Мы несколько минут разглядывали друг друга, а потом я заулыбалась и сказала:
– Мои поздравления! В нашем полку прибыло! Вот так началось наше знакомство. И меня ничуть не удивило, что очень скоро и все мои домашние стали считать Юрика своим человеком, а дочь говаривала, что у нас в доме любой праздник начинается с его телефонного звонка… поздравительного.
… но голос нашего приятеля был озабочен, на мои попытки выяснить, что же случилось, в ответ коротко прозвучало:
– Шить придется… Иоффу! Мы уже выезжаем! – И в трубке зазвучали короткие гудки.
Что случилось? Понятно одно – серьезно. Собранный и краткий тон разговора и свойственное Юре умение владеть собой, создали у меня ощущение тревожного ожидания – от неизвестности. Юрка прекрасно водит машину, поэтому у меня на все приготовления максимум минут пятнадцать. Мне некогда было что-либо объяснять дочери и мужу, я только командовала:
– Юлька! Быстро освободи кухонный стол! Скорее всего, он понадобится! И, кто-нибудь, принесите лампу, будет мало света!
В рабочей сумке всегда на подобные случаи есть все необходимое, и одним движением все полетело на подготовленный стол – стерилизатор с инструментами и шприцами, лекарства, различные виды шовного материала, спирт, антибиотики… Так… Вроде бы все готово, а инструменты надо поставить прокипятить… Когда раздался звонок у входной двери, кухня имела вид, приближенный к операционной. Я окидывала последним взглядом результаты приготовлений, прикидывая одновременно, что еще могло понадобиться, а Юлька уже побежала открывать дверь…
На пороге появилось все Юрино семейство в полном составе, даже маленькая Аленка, его дочка. И без объяснений было понятно, что, стараясь выиграть время, они даже не стали завозить малышку к родителям. Лица у Юры и Ольги, его жены, в полумраке коридора выглядели побледневшими, относительное спокойствие, смешанное с любопытством, было только на личике Аленки.
Увидев, что собака на руках у Юры, я посторонилась, пропуская его с ношей по коридору на кухню. Ольгу с Аленкой отправили в комнату – смотреть телевизор. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь его смотрел, но в кухне и без них места немного, и они, основательно напуганные, не горели желанием быть зрителями.
Собака уже стояла на столе в ожидании осмотра. На мой вопросительный взгляд Юрка коротко и точно доложил обстановку:
– Иоффа на прогулке налетела на металлический штырь и оторвала себе левую переднюю лапу.
Я понимала, что он не шутит, но после такого вступления оторопело смотрела на Иоффу, которая каменно стояла на столе. Передняя лапа действительно как-то странно подвисала, согнутая в запястном суставе, и вообще казалась длиннее другой, но, слава богу, была на корпусе собаки, а не отдельно. Однако Юрик и сказал – неподготовленных можно и до инфаркта довести… К запястному суставу я и потянулась, но Юра опять же собранно и спокойно (чего это ему стоило!) произнес:
– Не там. Лопатка… – и, чтобы мне было легче увидеть, перехватил лапу собаки и отвел ее в сторону. Легко и без малейших усилий лапа отвелась под таким углом, что у меня мурашки пошли по спине и сразу стало жарко… Кожа и мышцы под мышкой были как ножом
