Вы были так добры к нам, что мы будем вспоминать вас на пути в Натчез.
Наступила тишина, которая для Бет была предвестником опасности, но тут же дон Мигуэль и донья Маделина выразили свои искренние чувства: они хотели бы, чтобы гости остались еще…
Бет растерялась, но Натан пришел ей на выручку, заявив твердым тоном, что совершенно неотложные дела требуют их возвращения домой.
Первым отреагировал Себастиан:
— Жаль, что вы больше не можете воспользоваться гостеприимством моих родственников, но уж, пожалуйста, не удивляйтесь, когда увидите мою физиономию еще в этом году в вашем Натчезе. Я думаю, что неплохо заработаю, купив те земли, которые мы с Рафаэлем только что обследовали. А уж потом я спущусь вниз по реке и нанесу вам визит. Надеюсь, вы не отменили ваше приглашение?
Натан вполне серьезно подтвердил, что все сказанное ранее действительно. А потом, обращаясь ко всему семейству Сантана, торжественно заверил, что все они вместе или порознь будут желанными гостями в поместье Бриарвуд, если им случится оказаться на востоке от Миссисипи.
Все это было произнесено очень элегантно, и вся атмосфера вечера была обычной для такой ситуации — гостям пора уезжать, хозяева это понимают, но все же по канонам гостеприимства пытаются их задержать. Все были спокойны, только не Рафаэль.
Когда Бет обнародовала свое решение, он буквально окаменел. Бет знала, что рисковала — Рафаэль мог учинить какую-нибудь провокацию. Она была внутренне готова к чему угодно, но только не к тому, что заявил он! Даже в страшном сне ей не привиделось бы, что он выразит пожелание сопровождать их в Сан-Антонио. Теперь до нее дошло, что остаться на гасиенде было бы гораздо спокойнее — ведь здесь были другие члены семьи.
Теперь же она и Натан окажутся в безлюдной степи с глазу на глаз с этим дикарем, чьи порывы необузданны. Она в который раз вспомнила о страшной смерти Консуэлы и опять подумала, не было ли это подстроено им самим.
Натан, не знавший о терзаниях жены, горячо поддержал предложение Рафаэля. А тот сделал очередной шаг:
— Я надеюсь, что в Сан-Антонио вы проведете несколько дней в моем доме.
Бет хотела немедленно отказаться, но ее опередил удивленный вопрос Себастиана:
— А когда ты успел приобрести дом? Дон Мигуэль ответил вместо сына:
— Дом Рафаэлю оставил в наследство его дед Хаукинс. Он умер несколько лет назад.
Натан, к ужасу Бет, подтвердил, что они с благодарностью принимают любезное приглашение Рафаэля. Ей было страшно подумать о замыслах, которые могли родиться в этой буйной голове.
Она зло корила себя за пассивное поведение. Ведь было совершенно ясно, что Рафаэль Сантана опасен, слишком опасен для ее душевного равновесия. Ей вспомнились слова леди Кэролайн, сказанные много десятилетий назад по адресу франтоватого лорда Байрона: «Сумасшедший, плохой, опасный для знакомства!» Это все очень подходило к Рафаэлю Сантане.
Потом Бет долго не могла заснуть, ее мысли разбегались и путались. Она все время вспоминала рассказ Мануэлы о цепочке событий, приведших Консуэлу к страшному концу. Она лежала и размышляла, мог ли он устроить это. Ее ум восставал против такого предположения. Да, Рафаэль мог быть опасным, «сумасшедшим и плохим», но он не был подлым. Ему, наверное, было бы проще самому задушить ее голыми руками, но не втягивать в это убийц- команчей.
Бет говорила себе, что если бы она хоть на минуту могла заподозрить Рафаэля в совершении такой подлости, то ни за что не сделала бы ни одного шага за пределы гасиенды.
Понемногу улеглась и ее паника по другому поводу. Рафаэль ничем не выдал их знакомства. О Боже! Зачем она приняла приглашение Консуэлы в тот злосчастный день в Новом Орлеане?
Утром ее озадачил Натан. Когда он увидел, как поспешно пакуются их вещи, то огорченно пробормотал:
— Боже! Как стыдно уезжать от этих замечательных людей в такой панике. Разве нельзя было пожить еще несколько дней?
Бет кинула на него почти испуганный взгляд, но поняв, что каких-либо подозрений у него нет, почти прошептала:
— Мне казалось, что тебе очень хочется домой. Поэтому я и стала спешно собираться.
Натан внимательно посмотрел на нее. Его серые глаза отметили синяки у нее под глазами, морщинки в уголках нежного рта. Может быть, не слишком высоко ценя притягательность Рафаэля Сантаны для противоположного пола, Натан все же был уверен, что в поведении жены появились определенные странности с того времени, как они приехали на гасиенду, и тем более с того дня, как там появился сын дона Мигуэля. Он слишком хорошо знал Бет, чтобы не заметить, что ее что-то гнетет. Он несколько раз пытался помочь ей выговориться, но она уклонялась, как и сейчас.
И вот настал момент прощания. По мнению Бет, все получилось слишком эмоционально. Ей было ужасно грустно расставаться с Себастианом, оказалось, что он для нее много значит. И было неудобно перед доньей Маделиной и доном Мигуэлем, которые были так к ним добры, за то, что они уезжали столь поспешно. У доньи Маделины глаза подозрительно блестели, и она долго не выпускала из своих крепких объятий Бет. А дон Мигуэль поцеловал очень нежно ее в лоб и прошептал:
— Я всегда буду хранить в памяти ваш визит, дорогая моя девочка. — И тепло улыбнувшись, пошутил:
— Кое-кто мог бы подумать, что, уже имея пятерых дочерей, я буду возражать против шестой, но если бы она была похожа на вас, то я благодарил бы Бога!
Это было так искренне сказано, что Бет не выдержала и расплакалась.
Дон Мигуэль настоял, чтобы по дороге в Сан-Антонио их сопровождали десять вооруженных всадников. Хорошо вооруженная группа покинула гасиенду. Впереди скакал Рафаэль, напоминавший кентавра на своем мощном сером жеребце. Выражения его лица понять было нельзя, оно было скрыто большими полями сомбреро. Бет не забывала о той опасности, которая могла прийти от него. А вид его огромного револьвера, болтавшегося на бедре, и мощных винтовок у других всадников напомнил ей, что путешествие очень опасно, и все это не выдуманные, а реальные опасности.
Натан забрался в повозку с той же грацией, с какой несколько дней назад соскочил с нее на землю гасиенды. И хотя еще совсем недавно он ворчал по поводу поспешных действий Бет, теперь, видя, как гасиенда по мере удаления становится все меньше, испытывал радостное волнение.
Было совершенно очевидно, что Бет покидала поместье с большим огорчением. Может быть, она обнаружила, что Себастиан ей дорог гораздо больше, чем она думала? Мысли Натана пошли по этому направлению. После нескольких минут молчания он повернулся к Бет и прямо спросил ее:
— Не захочешь ли ты все же найти возможность объяснить мне, почему мы так поспешно покинули этот гостеприимный кров?
Бет, опустив глаза, смотрела на свои руки в перчатках, лежавшие на коленях, уставшая от лжи и полуправды. Наконец она произнесла:
— Ты и в самом деле хочешь знать о подлинной причине?
И вот теперь, когда она была готова открыть свои тайны, Натан впервые подумал, правильно ли это было бы для их дальнейших отношений. Он помолчал, раздумывая, а потом тихо произнес:
— Нет, дорогая, я думаю, что этого делать не стоит. Она посмотрела на него и слабо улыбнулась:
— Не помню, говорила ли я, дорогой Натан, что очень заботливо отношусь к тебе?
Он с благодарностью посмотрел на нее.
— О нет, ты никогда даже не упоминала об этом. — И потом, как бы прося повторить то, что он услышал, добавил:
— Разве ты и вправду заботишься?
— Очень, Натан, очень! — произнесла Бет с робкой улыбкой. Она помнила, что ее совесть по отношению к мужу нечиста, против своей воли она его обманывала.
Каждый из них погрузился в собственные мысли. Натан поздравил себя с тем, что ему хватило мудрости не вытягивать из Бет признания, связанные с его подозрениями в отношении Себастиана и с ревностью из-за возможного чувства жены к этому юноше.
Что касается Бет, то она не считала пустой фразой свои слова о том, что она заботится о Натане. Она действительно хотела уберечь его от возможного потрясения, если бы раскрылась страшная правда о ее отношениях с Рафаэлем. Она действительно верила, что дома сумеет забыть Рафаэля Сантану и вызванный им взрыв страстей. Она очень хотела укрепить свой брак с Натаном и наполнить их отношения новыми чувствами.
Кроме того, Бет упорно полагала, что она не любит. Рафаэля. Она говорила себе: любовь не может прийти так скоро, к тому же против собственной воли. Любовью она считала те отношения, которые установились между нею и Натаном. Они медленно и ненавязчиво узнавали друг друга. С каждым днем они становились ближе, а это никак невозможно было сравнить с громом среди ясного неба. Это не было тем, что заставляло ее сердце беспорядочно биться, когда она видела Рафаэля, его высокую и сильную фигуру настоящего мужчины, что вызывало внутри ее трепет, когда она представляла себя в его объятиях и знала, как будут ласкать ее его сильные твердые губы. Нет, это не была любовь! Это была попросту вспышка глупой страсти, убеждала она себя, повторяя, что это просто глупая, дурацкая вспышка физической страсти. И утешала себя тем, что придется потерпеть всего несколько дней, а затем Рафаэль и все, что с ним связано, останутся далеко позади. А они с Натаном отправятся в свой любимый Бриарвуд.
Но оказалось, что принять подобный обет было проще, чем выполнить. Они разбили свой маленький лагерь рядом с небольшим водопадом, выдолбившим в скале чашу озера с кристально чистой водой. В других обстоятельствах это романтическое окружение вызвало бы восторг Бет. Но сейчас
