интересом. Во время короткой паузы Натан, одолеваемый желанием увидеть воочию живого дикаря, ненавязчиво поинтересовался у Рафаэля:
— А нельзя ли мне пойти вместе с вами на эту встречу? Мне очень хотелось бы увидеть команчей до того, как мы покинем Техас!
Натан в этот момент уподобился многим другим белым людям. Он говорил о команчах так, будто они не принадлежали к людскому племени. Рафаэль был готов взорваться и сказать резкость, о которой потом пожалел бы. Но обстановку разрядил Сэм Маверик:
— Уж если кто и может прихватить вас с собой внутрь здания, где будет проходить эта встреча, так это именно Рафаэль Сантана. Ведь он уполномоченный самого Сэма Хьюстона.
И он предложил Рафаэлю взять с собой своего гостя:
— Не думай, что любому так легко увидеть живую легенду — команчей, и не сомневайся, что половина тех, кто завтра будет на этой встрече, идут именно поглазеть на них. Возьми Натана с собой!
Неожиданно Рафаэль согласился. Натан был ему противен, но он не знал, как отказаться.
Мэри повернулась к Бет и тихо сказала ей:
— Я одна из женщин, которым поручено завтра позаботиться о тех пленниках, которых должны возвратить команчи. Мы не знаем, сколько их окажется и в каком они будут состоянии, поэтому пара добрых рук нам бы не помешала. Если бы вы захотели помочь нам!
Бет сразу же согласилась.
Отпив глоток бренди, Сэм спросил Рафаэля:
— Как ты считаешь, не случится ли тут завтра заварушка? Я знаю, что в городе полковник Фишер и с ним три роты солдат.
Рафаэль пожал плечами:
— Все зависит от того, как пойдет разговор. Нельзя только забывать, что команчи — гордые люди. Они помнят, что владели этой землей задолго до испанцев и мексиканцев, и знают, что пришельцы относятся к ним, как к дикарям.
Лицо Сэма потемнело:
— Рафаэль, если ты думаешь, что мы покорно согнем шеи перед бандой дикарей… — он резко замолчал, вспомнив, что в венах Рафаэля течет некоторое количество крови этих самых дикарей, но поскольку тот никак не отреагировал на резкие слова, а только рассматривал кончик своей сигары, Сэм более спокойно закончил:
— Полковник Фишер дал понять, что он разделяет прежние предупреждения полковника Карне — никакого договора не может быть, если все техасские пленники не будут освобождены до завтрашнего утра.
Рафаэль глубоко вздохнул, его лицо в свете лампы выглядело абсолютно бесстрастным. Он медленно сказал:
— В таком случае, я думаю, ничего не выйдет — вряд ли команчи смогут возвратить всех пленников до единого. В лучшем случае, одного-двух. Возможно, позже появятся и остальные, но не сразу. Я могу предсказать, что они будут торговаться за каждую женщину и каждого ребенка. И захотят получить за каждую душу максимальную цену.
Голосом, полным враждебности и воинственности, Маверик горячо возразил:
— Но мы, жители Техаса, не собираемся выплачивать им какую-либо компенсацию. Мы не собираемся выкупать людей, которые не должны были позволить взять себя в плен!
Рафаэль долго пускал кольца дыма и молчал. А потом изрек:
— В таком случае, приятель, весьма вероятно, что вы окажетесь в трудной ситуации!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Важный сезон
Весна, 1840 год
Глава 16
Четверг, 19 марта 1840 года, начался с великолепного рассвета, яркого и чистого, небо было похоже на бескрайнее лазурное озеро. Бет проснулась рано, ее радовало, что в предыдущий вечер она не сделала ни одной ошибки, которая могла бы осложнить ее жизнь. Присутствие супругов Маверик помогло разрядить ситуацию. А когда они наконец отбыли, время было уже очень позднее. Натан сразу направился в свою спальню, потому что было уже не до бесед с хозяином. Она тоже покинула гостиную, абсолютно уверенная в том, что Рафаэль не рискнет нарушить покой ее спальни.
Как только Бет проснулась, вошла Черити с большим серебряным подносом, на котором стоял чайник с кофе, чашка и лежал тонко нарезанный сладкий мексиканский хлеб. Потягивая горячий крепкий кофе, Бет обдумывала планы на сегодняшний день.
Ей не очень нравилось, что Натан и Рафаэль вместе отправляются на встречу с команчами. Она боялась оставлять наедине двух мужчин. Правда, ее успокаивало, что вокруг будет много людей.
Бет не могла не признать, что до сего времени Рафаэль не выдал ее. А может быть, он просто играет с ней, как кошка с пойманной мышью? Чувство беспомощности и зависимости от Рафаэля разозлило ее, сейчас она ненавидела и его, и себя. Откинув одеяло с неоправданной резкостью, она выскользнула из постели.
Она вспомнила, что сегодня будет вместе с Мэри и другими женщинами, и пообещала себе не думать о Натане и Рафаэле. Лицо ее просветлело от мысли, что сегодняшний день пролетит и после этого останется всего один день до того момента, когда они смогут вежливо попрощаться и, оставив хозяина в одиночестве, отбыть домой.
Не зная, что ей придется делать и в каких обстоятельствах, Бет надела простое практичное платье.
Рафаэль, прищурив глаза, наблюдал, как она спускается по лестнице. При виде ее его сердце болезненно сжалось — он признался себе, что никогда еще она не была так хороша, как сегодня. И он, конечно, разозлился, потому что терпеть не мог, когда ему не удавалось четко контролировать свои чувства. В результате он поздоровался с Бет Риджвей против своей воли весьма нелюбезно.
В отличие от Бет, которая вопреки всем страхам и опасениям спала крепко и без сновидений, Рафаэль практически не сомкнул глаз.
Он думал прежде всего о предстоящих переговорах с команчами, но мысли предательски переносили его в ту комнату, где спала Бет. Он легко воображал ее лежащей на широкой постели с распущенными прекрасными волосами, разметавшимися по подушке.
В ярости он признал, что у него практически нет шансов присоединиться к ней — мешает проклятый муж! Ругая и себя и Бет последними словами, он отбросил последние попытки заснуть и оставшиеся часы ночи метался по своей комнате, как черная пантера в клетке, клеймя Бет и желая ее в то же самое время.
Мысли о Бет перемешивались с рассуждениями о том, что может произойти в результате разрыва с команчами. К моменту, когда взошло солнце, он был полон ярости из-за сознания того, что эта женщина оказалась сильнее всех его убеждений и привычек, что она глубоко и безвозвратно проникла в его ум и чувства.
Когда Бет спускалась вниз, она не была уверена, что встретит там Рафаэля. Но поймав его взгляд и увидев его высокую фигуру в центре холла, она запнулась, сердце ее оборвалось. Но она преодолела замешательство и сумела вежливо произнести:
— Доброе утро, мистер Сантана. Рафаэль не произнес ни слова. Губы его скривились в недоброй улыбке.
— Не думаю, что подобные формальности нам необходимы, Англичанка. Ты же прекрасно знаешь, как меня зовут по имени.
Бет опять успела рассердиться, но потом овладела своими чувствами и быстро стала спускаться. С воинственным блеском в фиолетовых глазах она выстрелила в него звонкой фразой:
— Как бы я хотела знать только ваше имя и больше ничего о вас!
Улыбка сошла с его лица. Он вбирал в себя ее прекрасные черты, которые осветились сейчас еще и внутренним огнем ярости, став еще притягательнее для него. Ему до боли захотелось сжать ее в объятиях и целовать так страстно, чтобы она забыла обо всем, охваченная тем же чувственным голодом, что и он сам! Он не сделал этого прежде всего потому, что хотел проверить себя: способен ли он еще контролировать свои эмоции? Вместо исполнения своих тайных желаний он решил отвечать ей в том же тоне, каким она говорила с ним:
— Представьте себе, леди, что это и мое величайшее желание!
Гнев сделал ее смелой, и она продолжила очень горячо:
— Вот и великолепно, я думаю, что мы понимаем друг друга… Мне кажется, что продолжать этот омерзительный разговор просто нет смысла. Все, что я должна сказать вам, я могу произнести в присутствии других людей.
С неприятной улыбкой Рафаэль поинтересовался:
— И твоего мужа тоже?
Пораженная тем, как низко он опустился, не заботясь о том, что кто-то может слышать их, она громко сказала:
— И вы еще смеете так говорить! И вы можете ранить человека, не виноватого перед вами ни в чем, кроме того, что он вообще существует? А потом задумчиво добавила:
— Да, собственно, что мне было ожидать от такого типа, как вы?
Как ни странно, но он не взорвался от возмущения. Пожалуй, даже стал спокойнее и тихо, но твердо произнес:
— Я не имею привычки рассказывать байки, тем более другим мужчинам о том, какие интрижки проворачивают их жены!
Его тяжелый взгляд шарил по ее стройной фигуре, когда он бросил:
— Твой муж отзывается о тебе очень высоко, очевидно, он считает, что твоя репутация без сучка и задоринки. И если признать, что все сказанное им о тебе — правда, то ему надо гордиться тобой, женой, у которой есть одни только положительные качества! — голос его дрогнул и он тихо добавил:
— Да, у тебя есть все хорошие качества, кроме одного — верности!
* * *
Еще до того, как какая-то ответная мысль сформировалась у нее в голове, еще до того, как появилась разумная реакция на его выпад, Бет дала ему пощечину; удар маленькой ладошки по мускулистой щеке прозвучал очень звонко. Бет была напугана его возможным ответом на ее импульсивный поступок и стояла с поднятой к его темному лицу рукой, застыв почти что в ужасе. Гнев в ней иссяк, и потрясенная неумением сдержать себя, она отступила на шаг от него.
Он проговорил холодно,
