иллюзии, что она способна устоять перед чувственностью Доминика, пробуждающей в ней ответную страсть. А ведь если бы не это, разве не дала бы она Доминику пощечину и не выгнала бы его, едва он коснулся ее в гостинице?
Вспомнив, как растаяла от его поцелуев, Мелисса поморщилась. Проклятье! Самое большее, что она могла теперь сделать, — это оттянуть неизбежное. Если Доминик прикоснется к ней, обнимет и поцелует, он тотчас же пробудет в ней сладкий огонь, который она уже испытала в его объятиях. Мелисса печально вздохнула. Выше ее сил предотвратить то, что должно произойти.
Стоя у окна и не ложась, Мелисса рассчитывала вызвать раздражение у Доминика и получить повод для скандала. И действительно, когда он вошел и увидел, что жена не в постели, улыбка на его лице исчезла, а теплый свет в серых глазах погас. Мелиссе это понравилось. Ее сердце забилось от волнения, она ждала взрыва гнева, хотела, чтобы он рассердился. Но, к ее изумлению, медленная улыбка вдруг снова осветила лицо Доминика, и он удивленно протянул:
— Мисс Мелисса Сеймур, насколько я понимаю?
Да, это действительно была чопорная старая дева Мелисса Сеймур, какой он увидел ее впервые в Уиллоуглене. Но теперь он знал, какова эта девушка на самом деле. Даже при зачесанных волосах, собранных в пучок, красота ее лица была несомненна для любого, кто ее знал. Сердитое выражение лица портило, скрадывало красоту, но это уже не смущало Доминика. Он собирался получить наслаждение, открывая, слой за слоем, очарование, тепло, томление ее тела…
Обнаружив, что он не более чем удивлен, Мелисса приняла надменный вид и холодно сказала:
— Ты прекрасно знаешь, что теперь я миссис Мелисса Слэйд.
Ничуть не сбитый с толку ее холодным тоном, Доминик окинул взглядом ее изящную фигурку, словно оценивая, и медленно направился к ней.
— Ну как же я могу забыть, когда все последние часы я только об этом и думаю?
Пульс Мелиссы участился. Против воли ее взгляд был прикован к Доминику, хотя Мелисса старалась не смотреть ему прямо в глаза, в его серые глаза, обрамленные длинными ресницами. Взгляд ее на миг задержался на его губах. Не желая того, она вспомнила вкус их жарких поцелуев…
И только когда он встал перед ней. Мелисса смогла взять себя в руки, собраться с мыслями и поняла, что выбрала неудачное место. Нужно было встать посреди комнаты, а не у стены, к которой ее прижал Доминик.
— Боишься, Мелисса? — нежно спросил Доминик, и его легкое дыхание коснулось ее щеки.
— Конечно, нет, — решительно и упрямо заявила она, подняв на него холодный взгляд.
— Мне приятно слышать, что ты не из робких. Совращение невинных не в моем вкусе, и мне бы не хотелось силой тащить в постель робкую девственницу…
Смутившись, Мелисса уставилась на него: Доминик обеими руками оперся о стену возле ее головы, от его обманчиво расслабленного тела исходила сила.
— Ну, поскольку девственницы не в твоем вкусе, может быть, мы просто пренебрежем исполнением супружеских обязанностей?
Доминик покачал головой.
— Нет, — решительно сказал он. — Желание стать твоим первым мужчиной, твоим любовником мучило меня слишком много ночей. И теперь для этого уже нет препятствий.
Глава 14
Во рту Мелиссы пересохло. Она молча смотрела, как Доминик медленно склонился к ней и слегка коснулся губами ее губ; девушка отвернулась, пытаясь избежать поцелуя.
Напряженным голосом она спросила:
— А если я не хочу, чтобы ты стал моим любовником?
Она не смотрела на него, ей было гораздо легче не видеть его красивого лица. Но губы Доминика касались ее щеки, и она чувствовала, хотя и не видела, что он улыбается. Его дыхание сохранило аромат бренди, он ласково пробормотал:
— Ты захочешь, дорогая.
Пытаясь совладать с дрожью во всем теле, Мелисса отважилась посмотреть ему в лицо и тут же пожалела об этом. Насмешка в его серых глазах еще больше взволновала ее. Отчаянно пытаясь бороться с охватившим ее чувством, сдерживая дыхание, Мелисса проговорила:
— Ты слишком самонадеян.
— М-м-м. Может, и так, но разве ты забыла, что я уже целовал тебя и обнимал… По крайней мере, я это очень хорошо помню. И мне показалось, что ты не отвергала мои ласки, — насмешливо сказал Доминик.
— То было другое, — неуверенно проговорила она, — мы не были женаты! Он удивился.
— Понятно, — медленно сказал он. — Значит, тебе нравятся объятия тех, с кем ты не состоишь в браке.
Это не то, что я хотела сказать, ты знаешь!
— Так о чем же ты, моя радость? — сладко пропел он.
Мелисса глубоко вздохнула и с жаром начала:
— Я имею в виду, что мы на самом деле не собирались жениться. И… поэтому… — она помолчала, колеблясь, потом разом выпалила:
— И было бы ошибкой прямо сейчас вступать в брачные отношения!
С удивлением он спросил:
— А когда, считаешь ты, нам лучше это сделать?
Почувствовав себя увереннее, она заявила:
— О, может, через несколько недель, когда мы узнаем друг друга.
Доминик хмыкнул:
— Я не против того, чтобы баловать тебя, но поскольку именно наше взаимное желание друг друга привело к браку, я не собираюсь отказать себе воспользоваться правами мужа.
Сердце ее оборвалось, и она, испуганно посмотрев на него, трагически проговорила:
— Ну, если так, я не могу тебя остановить. — Она глубоко вздохнула:
— И мне остается послушно терпеть тебя в моей постели.
Она была готова к любой реакции — гневу, негодованию, разочарованию, но, к ее удивлению, он засмеялся.
— Хорошо, — сказал он спокойно. — Ты меня предупредила, и, поскольку у тебя нет намерений разделить со мной удовольствие, я постараюсь получить его один.
Прежде чем она поняла, что он имеет в виду, Доминик протянул руку и сорвал с нее очки. Удовлетворенно улыбнувшись, он заглянул в ее широко раскрытые глаза:
— Выявить твою красоту — это такое удовольствие для меня.
Доминик пренебрежительно двумя пальцами подержал очки, а потом открыл окно и выбросил их.
— Вот это, — сказал он, — я давно хотел сделать. — Он посмотрел на нее, прищурился, и сердце Мелиссы сжалось. — А теперь, — сказал Доминик, — все остальное.
Мелисса, точно испуганная лань, попыталась отпрянуть, но его руки крепко схватили ее за плечи, он прижал ее к себе и со смехом сказал:
— Ты не забыла, что обещала послушно терпеть, моя дорогая? Так что не дури.
В ярости, взволнованная. Мелисса подняла на него взгляд; пытаясь усмирить свою предательскую дрожь, она проговорила:
— Как ты посмел выбросить мои очки?
Он не двигался и, улыбаясь, смотрел на нее;
Мелисса упрямо заявила:
— Они мне нужны! Он покачал головой.
— Для того, что я намерен делать, — нисколько, — сказал он тихо, одной рукой вынимая заколки из ее волос.
Несмотря на все попытки Мелиссы увернуться, через несколько секунд чудесные локоны лежали на ее плечах. Руки Доминика снова держали ее. Он рассматривал результат своей работы. Ее щеки пылали в обрамлении волнистых шелковых волос, нежные губы были совсем близко от его, а янтарно-золотые глаза
