ли Доминик захочет ее.
Волны ревности захлестнули Мелиссу при одной мысли — Доминик в постели Деборы! Ее растерянности как не бывало. О Небо! Она им покажет, что она не кроткий маленький мышонок, с которым можно шутить!
Глаза ее пылали яростью; Мелисса прошагала к шкафу, набитому прелестными нарядами, которые накупил ей Доминик. Он что себе думает — шелка и кружева окупят его супружескую неверность? Мелисса почти дымилась от злости. Он глуп, если полагает, будто вещи способны ее утешить. Дольше обычного Мелисса провела за туалетом, позволяя Анне суетиться вокруг нее. Она должна хорошо выглядеть, когда предстанет перед Домиником. Что сказать ему при встрече? И хотя она решила, что выполнит свой план, сомнения в его мудрости закрались в ее голову.
К тому времени, когда Доминик присоединился к ней в маленькой гостиной. Мелисса разрывалась между желанием выложить мужу все, что она думает о его поведении, и стремлением помириться с ним. К несчастью, Доминик, казалось, был намерен играть роль грешного, но отнюдь не раскаивающегося супруга. Он вальяжно вошел в гостиную и насмешливо сказал:
— А, это ты, дорогая. Я должен извиниться за то, что так много времени лишал тебя своего общества. Боюсь, что эта ночь отняла у меня слишком много сил.
Подобная попытка загладить свою вину чуть не вывела Мелиссу из себя.
— О, неважно! От этого в нашем браке ничего не меняется!
Это была совсем не та реакция, которой он ждал. Доминик понимал, что лучше бы ему пересечь расстояние, отделявшее их друг от друга, поцеловать ее так, чтобы никогда больше жена не была с ним столь равнодушна; он не мог не видеть, как чертовски она хороша!
Мелисса действительно выглядела прелестно. На ней было платье с завышенной талией из бледно- сиреневого шелка, отделанное атласной черной лентой, оно оттеняло каштановые волосы, придавало жемчужный блеск лицу с дрожащими черными ресницами над яркими топазовыми глазами. Локоны, украшенные черепаховым гребнем, спускались на плечи. Доминик знал, что под этим платьем скрыто влекущее его тело, и его взгляд скользнул по ее прелестным плечам в низкий вырез на груди. Широкая юбка едва позволяла угадывать линии стройных бедер, но Доминик прекрасно их помнил.
Неловкая пауза затянулась. Молодой супруг опомнился и решил проверить степень безразличия жены к нему. Он протянул:
— Как ты великодушна, милочка. Мало новобрачных, которые способны отнестись к шалостям мужа с таким пониманием. Мне приятно, что ты оказалась не ревнивой женой.
«Но я ревнива, — подумала про себя взбешенная Мелисса, — так ревнива, что выцарапала бы глаза Деборе! Я заставила бы тебя забыть всех женщин, кроме меня!» Скрывая неразбериху в своей душе. Мелисса повернулась к нему, изобразив нечто вроде улыбки, и запинаясь сказала:
— Я надеюсь, что ты тоже согласишься с моим правом…
Но она выглядела столь потерянно и несчастно, что Доминик, наблюдая за ней, тотчас заметил ревность, которую она пыталась скрыть. Ну, что ж, ему следует быть осторожней. Мелисса не так уж бесстрастна и равнодушна к тому, что он провел ночь с другой женщиной, как она думает, а смысл слов жены заставил его насторожиться. Лицо Доминика сохранило непроницаемость, но взгляд серых глаз потяжелел, и он уставился на нее.
— И что? — спросил он почти нежно. — Что ты имеешь в виду под этим?
Мелисса нервно проглотила слюну, думая, что сейчас самое время нанести ответный удар. Сдерживаясь, она пожала плечами и ответила:
— То, что ты слышал. Мы оба взрослые люди, и я не вижу причины притворяться, будто наш брак не таков, каким он нам представлялся. Поскольку он заключен по необходимости, то почему бы каждому не найти себе… партнера.
— Партнера?! — завопил Доминик. Его красивое лицо так исказилось, что Мелисса испытала смешанное чувство страха и удовлетворения. Он подошел к ней, схватил ее за плечи и как следует тряхнул.
— Ты — моя жена, маленькая дура. И если ты полагаешь, что я позволю наставлять мне рога, то глубоко ошибаешься.
Золотистый огонь ее топазовых глаз говорил сам за себя.
Мелисса подняла голову. Ее сердце быстро вилось от мощной волны надежды, что эти слова, сказанные глухим, гневным голосом, имеют глубокий смысл, и невинно проговорила:
— Но я поняла тебя так: ты можешь развлекаться в компании других женщин, а я — в компании других мужчин, или это не так?
Увидев открывшуюся перед ним бездну, Доминик прикусил язык. Маленькая ведьма! Как ловко она повернула его слова, поймав его в его же собственные сети! Признаться ей, что между ним и Деборой ничего не было, что он всю ночь провел в одиночестве на соломе, на задворках конюшни, или?..
Доминик колебался. Ему хотелось рассказать Мелиссе, что она свела его с ума, что даже мысль о другом мужчине, прикасающемся к ней, ему невыносима! Однако он боялся стать посмешищем в ее глазах… Никакой другой женщины он не хочет, он хочет только ее. И прямо сейчас…
Его пальцы легко и ласково коснулись ее шелковистых плеч. Тонкий запах духов щекотал ноздри Доминика, он мучительно осознал тепло и близость ее нежного тела. Воспоминание о их первой и единственной ночи зажгло огонь в его крови, затуманило разум, и он почувствовал, что весь охвачен желанием. Грустная улыбка коснулась его губ. Мелисса и впрямь ведьма, если так легко возбуждает его.
От улыбки Доминика, от его близости сердце Мелиссы оборвалось. Она молилась, чтобы муж отмел ее предложение, но секунда шла за секундой, а он молчал. Значит, он разрешает ей иметь других мужчин, подумала она горестно. Мелисса не хотела верить, что он настолько аморален, и почти ненавидела его в этот момент, боролась с собой, чтобы не ударить его по надменному лицу и не завопить во все горло, что она не собирается играть роль неразборчивой суки — даже если ее муж блудлив, как… как… Она не находила подходящего слова. Но, вдруг почувствовав перемену в прикосновениях Доминика, страстный блеск его серых глаз, Мелисса поняла, что он жаждет обладать ею. С отвращением она увернулась и саркастически спросила:
— А разве Дебора не удовлетворила твою похоть?
Доминик замер, теплый свет в его глазах погас.
— Прости, дорогая! — рявкнул он. — Я забыл, что тебя не трогают мои нежности. Жаль, что ты не была столь же разборчива той ночью в гостинице!
— Однако я не нарушала супружеской верности сразу после свадьбы!
Ее слова резанули его, как ножом, а блестящие в глазах жены слезы остудили гнев. Слова объяснения вертелись у него на языке, Доминик шагнул вперед, его руки протянулись к ней, но она выскользнула из его объятий.
— Не прикасайся ко мне! Я хочу, чтобы ты никогда больше ко мне не прикасался — особенно сразу после того, как оставишь объятия другой женщины!
Доминик внимательно рассматривал Мелиссу. Положение было не из легких, но он не смог подавить слабую улыбку, словно бесенок проказливо подтолкнул его…
— Уверяю тебя, дорогая, что я явился из объятий не женщины, а моего камердинера. Можешь его спросить.
Мелисса уставилась на мужа; для нее было очевидным, что он потешается над ней. Это только укрепило ее в самых мрачных подозрениях — он ничего не чувствует к ней. Она для него — ничто! Топазовые глаза вновь гневно блеснули, и она заявила, стиснув зубы:
— Я польщена, что тебя забавляет эта ситуация! Надеюсь, тебе будет так же весело, когда я проведу ночь в объятиях любовника!
Улыбка исчезла с лица Доминика, и он сказал:
— Только один любовник будет в твоей постели. И ты найдешь его сию же минуту…
— Что?! — негодующе взорвалась Мелисса, забыв о своем желании сказать ему, что он — единственный любовник, который был ей нужен.
Доминик был сейчас так хорош с темными, аккуратно причесанными волосами, вьющимися надо лбом,
