Прижав ее к себе, он страстно поцеловал ее, а потом, резко отстранившись, хрипло сказал:
— А теперь я пойду. Иначе Ройс снова явится. Сердце ее ликовало. Мелисса помахала им рукой и вернулась в дом, не провожая удаляющихся всадников взглядом, суеверно боясь, что им не будет удачи.
Глава 28
Меньше чем за час друзья добрались до дома, который Латимер снимал на окраине города. Уже давно стемнело, и, чтобы остаться незамеченными, достаточно было оставить лошадей в густом лесу, окружавшем дом и участок. Спешившись, они привязали лошадей к веткам толстого дуба и осмотрелись.
Дом не был большим: в два этажа, как и все здания в Луизиане; вокруг него шла широкая галерея, кухня располагалась близ дома, а дальше, за конюшней, жили слуги. По бледному свету свечи в одной из главных комнат они поняли, что там кто-то есть. Дебора? Латимер? Или слуга, заканчивающий дела?
Было начало десятого, и в серебристом свете луны ясно виднелись очертания дома. Опершись о ствол высокого бука, Доминик тихо сказал:
— Я бы хотел, чтобы луна не светила так ярко. — Указав на дом, он спросил:
— А свеча? У Латимера изменились планы, или это слуги?
Ройс задумчиво потер подбородок:
— Не знаю. Я думаю, надо прокрасться к конюшне и взглянуть на лошадей.
Через несколько минут они были возле конюшни, и, прокравшись мимо заснувшего парнишки-конюха, Ройс быстро огляделся и тихо сказал:
— Коляски и пары лошадей нет. Я думаю, Латимер с сестрой уехали.
Они осторожно вернулись на свое место, чтобы дождаться, когда исчезнут все признаки жизни в доме. Доминик улегся на землю, широко зевнул и пробормотал:
— Не знаю, как ты, но я после вчерашней ночи не слишком бодр.
Ройс кивнул и предложил:
— А почему бы тебе не поспать? Я постерегу. А если вдруг почувствую, что сам засыпаю, то разбужу тебя.
Доминик закрыл глаза и через несколько минут уже крепко спал.
К несчастью, свет в доме все горел, и Ройс, переоценивший бодрость своего духа, вскоре заснул сам.
Треск веток от шагов какого-то лесного животного, бродившего в ночи, разбудил Доминика. Он сел, посмотрел на Ройса. Тот спал глубоким сном. Кинув взгляд на дом, Доминик увидел, что он полностью погружен во тьму, а посмотрев на темное небо, Доминик понял, что уже полночь. Больше терять время было нельзя, и он разбудил Ройса.
— О Господи! Я и понятия не имел, что так устал. Хорошо, что наша жизнь не зависит от моего дежурства!
Доминик что-то пробурчал, и они сосредоточились на предстоящем деле. Решив, что услышат, когда будет возвращаться Латимер, — а он мог появиться в любой момент, поскольку было очень поздно, — друзья направились к дому.
— Мы услышим стук колес и успеем уйти незаметно.
« Под прикрытием леса они подошли к дому и проворно залезли на крышу галереи. И секунды не прошло, как друзья протиснулись в окно, которое не было заперто. Доминик зажег свечу, принесенную с собой; подняв ее повыше, он осмотрелся и решил, что они в спальне Деборы.
Не теряя времени, они вышли в широкий коридор и увидели еще одну дверь напротив. Оба вздохнули с облегчением, убедившись, что это мужская спальня. Методично они обыскивали все вещи Латимера, прислушиваясь, не раздастся ли стук приближающегося экипажа. Неслышно ступая, они заглянули повсюду, перетряхнули одежду Латимера. Списка не было. Сердце Доминика упало. Неужели им снова придется возвращаться сюда?
Положив на место халат, который он осматривал, Доминик случайно взглянул вниз, на дно шкафа, где стояли ботинки и туфли Латимера. Он брезгливо поднял пару сапог и в слабом свете свечи принялся ее осматривать. Ничего не найдя внутри, он готов был поставить сапоги обратно и взяться за другую пару, как что-то в каблуках привлекло его внимание. Нахмурившись, он посмотрел еще раз и окликнул Ройса, который без энтузиазма перетряхивал галстуки Латимера.
Указав на хорошо подбитый каблук, Доминик прошептал:
— Не думаю, что Латимеру нужны такие высокие каблуки. Как ты полагаешь?
— Конечно, нет, — отозвался Ройс, сверкая глазами от возбуждения.
Они принялись изучать обувь в шкафу, сравнивая ее, и обнаружили, что каблуки на сапогах действительно выше других. Несколько минут ушло на то, чтобы обнаружить тайник в каблуке левого сапога. Друзья вынули оттуда несколько сложенных кусочков бумаги. Держа свечу, они торопливо просматривали список, и Доминик иногда восклицал от удивления, находя знакомые имена.
— Здесь есть некоторые весьма видные люди, — прошептал он Ройсу. — И большинство из них живет близ столицы. Хорошо, что Джейсону удалось поймать шпиона.
Ройс согласился с ним; однако нужно было спешить. Вынув бумагу и перо с чернилами, взятые с собой, Ройс быстро скопировал список и поместил оригинал в тайник. Доминик задул свечу, и они приготовились уходить. Вдруг он поднял голову и насторожился.
— Ты слышишь? Это лошади.
Он был прав. Топот копыт отчетливо слышался в ночном воздухе. Доминик с Рейсом двинулись к двери, тихо пересекли коридор, вошли в спальню Деборы и ловко выскользнули через окно на крышу галереи. Шум экипажа становился ближе с каждой секундой. К счастью, он приближался с другой стороны дома, поэтому Ройс и Доминик быстро скрылись в чаще. Вскочив на лошадей, не оборачиваясь, они углубились в лес, освещенный
луной, и, только отъехав достаточно далеко от дома Латимера, Доминик позволил себе облегченно вздохнуть. Со смехом он заявил приятелю:
— Хотя мы и не профессионалы, но, я думаю, нас можно поздравить!
Ройс удовлетворенно хмыкнул:
— Разумеется, хотя я должен признать, что мы ушли в последнюю минуту. — Он ухмыльнулся. — Интересно, эта ночь для нашего друга Латимера была столь же удачна, как для нас?
Вечер Латимер провел неплохо. Из-за карточного стола, за которым его партнером был Ричардсон, он встал победителем. По сравнению с проигрышем Доминику выигранная сумма была незначительной, всего тысяча долларов. «Но, — говорил он себе, — это хорошее предзнаменование». Однако его ненависть к Доминику Слэйду не утихала.
У него ничего не клеилось с тех пор, как он попал в поле зрения Доминика. Если бы не Слэйд, Мелисса была бы его. Если бы не Слэйд, он не оказался бы в столь затруднительном положении с деньгами. Мысль Латимера неотступно возвращалась к Франклину, но случая «пощипать» молодого человека не представлялось.
В конюшне Латимер разбудил конюха, кинул ему вожжи и повернулся, чтобы помочь сестре выйти из коляски. Они шли к дому, когда Дебора устало заявила:
— Ну и вечер! Никогда еще мне не было так скучно! — Она с упреком посмотрела на брата и добавила:
— Тебе, конечно, хорошо, ты играл в карты с этим старым повесой, а я вынуждена была слушать скучнейшие рассказы старой зануды о том, как она ездила в Лондон. Когда будешь принимать следующее приглашение, убедись, что вечеринка будет действительно веселой, иначе я не пойду.
Входя в дом, Латимер цыкнул на нее:
— Заткнись! Я тебе говорил, почему нам надо было пообедать у них. По крайней мере, у меня сейчас на тысячу долларов больше, чем несколько часов назад!
Хорошенькое личико Деборы перекосилось от злобы:
— А чья вина, что мы столько потеряли и оказались на мели? Пятьдесят тысяч долларов! Я же тебе говорила: перестань играть. Ты сам виноват! — Она кинулась в кресло и капризно заявила:
— Я ненавижу это место! Я ненавижу Америку! Лучше бы я никогда сюда не приезжала! Я ненавижу все
